— Она внутри.
Константин без раздумий обнажил клинок, прославленный в былинах и сказах. По слухам, обычному человеку нипочем не сдюжить с черным мечом, закаленным в Геенне Огненной, остуженным в крови грешников и украшенным демоническими письменами. Сам Кощей как-то обмолвился, что откопал это оружие на старом отцовском складе еще в двенадцать лет, когда тяжелый набалдашник приходился высотой точно по макушке царевича.
Дверь жалобно крякнула и осыпалась горсткой пепла. Сдвоенный щит прикрыл нас обоих, вошедших в избушку быстро, но без суеты, опасной для здоровья. Никого.
— Гляди, как романтично, — я ухмыльнулась, показав рукой на одинокую кровать, стоящую посреди избы.
Продавленный матрас, стыдливо закрытый свежей соломой, лежал на стандартной металлической решетке-ячейке. Ржавые прутья вызывали ностальгию — такая кровать стояла в моей комнате, и бабушка лично выписывала ее по почте из мира людей, пока ложе не сменил новенький диван из плюша и древесно-стружечной плиты.
Две подушки, прикрытые одеялом, манили лечь и отчего-то вызывали легкий жар, приливший к щекам. Немного постояв, я огляделась вокруг. Совершенно голая изба, из которой вынесли все, кроме старой советской койки.
— Тебе не кажется, здесь чем-то пахнет?
— Твои духи, — Константин слегка смешался, изучая пустую обстановку. — Розы, вереск, гвоздика, немного церковного воска.
Я много читала о пространственных тайниках, порой скрытых за примитивными, на первый взгляд простенькими предметами. На много сотен метров вокруг больше нет мест, где несколько высших могут спрятаться. Амира здесь, я не ошиблась, надо только отыскать ключ к разгадке.
— Короткий сарафан, — неожиданно буркнул Константин, отдирая оконную раму.
Мой хорошенький сарафанчик до колен негодующе взметнул подолом. Тонкий цветочный запах струился по полу и казался до того приятным, что хотелось вдохнуть его полной грудью.
— Зануда.
Под кроватью ничего не оказалось, только чуть-чуть пыли и разорванная паутина. Присев на корточки, я принялась ощупывать пол в надежде отыскать подпол или вставную доску, закрывающую тайник. Кощей за спиной неудачно подавился воздухом, сердито закашлявшись.
— Прикройся, — слегка рассердился он.
Мужской взгляд скользил по стенам, полу, окну, потолку — куда угодно, лишь бы избежать меня. Любопытно, хм-хм.
— А что такое? Не нравится вид?
— Бесстыдница.
Необычный запах усилился, став резким и навязчивым. Мой нос настороженно принюхался, но не уловил источник опасности.
— Допустим, — я сочла забавным его старательное избегание. — И что с того?
Бархатный черный кафтан мягким ворсом ткнулся в ладонь. Прикоснувшись к чужому одеянию из чистого любопытства, я продолжила поглаживать мягонькую ткань, с упоением прислушиваясь к ласковым ощущениям.
— Ты что творишь? — ужаснулся царевич.
— Глажу одежду как хорошая хозяйка.
— Ты… — Константин запнулся, не в силах оторвать взгляд от моих пальцев, медленно танцующих по кромке его кафтана. — Прекрати.
— А не то что?
— А не то…
Пахучая солома под спиной легонько спружинила, проминаясь под тяжестью двух тел. Я с упоением вдохнула аромат чистоты и мускуса, которым пахла светло-серая рубашка. Вес здорового взрослого мужчины, придавившего меня к матрасу, практически не ощущался. Наоборот, именно такое положение является абсолютно правильным, истинно верным. Здесь и сейчас я стану самой счастливой ведьмой на свете.
— Слава, — его шепот сумасшествием прошелестел у уха. — Славушка…
Я обвила руками шею Константина, мечтая об одном — ласковом, чувственном поцелуе, чистом, как горный ручей. Чтобы в нем не было примитивной пошлости, людской охоты до быстрых удовольствий, только трепетная нежность. Именно с такой нежностью и безраздельной любовью на меня смотрели карие глаза, скрывающие легкий огонек желания.
— Да.
Как сладко! В голове взорвался огненный шар, стоило Косте накрыть мои губы в бережном, робком поцелуе. Царевич будто спрашивал разрешения, готовый быть отвергнутым в любой миг и покорно принять мою законную пощечину. Я с готовностью подалась навстречу, вжимаясь сарафаном в чужое тело, балансирующее на руках, чтобы не раздавить меня весом мышц.
Здесь, сейчас!
— Пожалуйста, — прохныкала я, беспокойно завозившись на хрусткой соломе.
Сама не понимаю, о чем прошу, но мне это нужно. Ощущать тяжесть мужского тела, плавиться под его прикосновениями, сходить с ума от долгих, грубоватых поцелуев, клеймящих мою шею своими метками. В глазах Кощея мелькнуло торжество, стоило первому стону сорваться с моих губ.