— Не благодари, — я небрежно отмахнулась, силой воли заставляя себя не пятиться назад.
Мне было страшно. Ощущение сродни выгулу добермана без поводка и намордника: рассчитываешь на покладистость собаки с полным осознанием, что в любую секунду пес может сорваться и откусить кому-нибудь ногу, включая тебя саму.
Выглянув наружу, я хотела напомнить Константину о призванном Коляде, но мужчина уже сделал шаг за порог, где никого не было. Коляда, науськанный мной на демонов, ушел в сторону Чике-Тамана, оставив после себя кровавую полосу на снеге. Жрец неторопливо снял пропитанный кровью кафтан, брезгливо кинув его в снег, и повелительно протянул мне руку, как бы приглашая в путь. Я осталась стоять на месте.
— Идем, — его бледное лицо смягчилось в подобии человечности.
Поколебавшись мгновение, я сцепила зубы и опустила ладонь на глыбу льда, которая случайно именовалась мужской рукой. Пронзительный холод охватил пальцы до локтя, отвлекая от резко изменившейся реальности, — вместо таежной тропы Кощей просто перебросил нас прямиком к перевалу.
Сперва показалось, что снег украшают ягоды калины, веером рассыпанные по белоснежной глади. Но стоило приглядеться, как жар окатил меня с ног до головы, — всюду, куда простирался взгляд, алели капли свежей крови. Клекочущий птичий крик пронесся над головами, и с небес рухнуло покореженное, изломанное тело вештицы, наполовину застрявшей в момент превращения из орлицы в женщину. От ее перьев взвился черный дым и, хохоча, улетел обратно в небо, где рассекали воздух сотни таких же проклятых девушек-вештиц. От хлопанья кожистых нетопыриных крыльев и заколдованных птичьих перьев хотелось зажмуриться, но землю уже сотрясали далекие великанские шаги — Коляда медленно брел за своей данью.
— Слава! — закричал женский голос, и на меня налетел вихрь, вырвав из хватки Константина.
Мама слепо шарила руками, нащупав глубокий порез на плече и несколько синяков на теле, мучительно застонала от горя. Я вертела головой, пытаясь рассмотреть обстановку, сотрясающуюся под молчаливой вибрацией боя, — демоны не переступали границу Приграничья, оставаясь в мире людей. Это лишало нас изрядной доли преимущества: во-первых, большинство присутствующих колдунов черпали силу из колдовской земли; во-вторых, приходилось накладывать звуконепроницаемый барьер. И посмотреть было на что!
— Здесь что, все? — закричала я от восторга, озираясь на знакомых и незнакомых колдунов.
Горы тряслись от Слова, говоримого сотней безглазых девушек, выстроенных цепочкой вдоль асфальтированной дороги. В одинаковых зеленых сарафанах змей-девицы бормотали заклятье, плача кровавыми слезами под белоснежными повязками. Когда голос одной вознесся к вершинам гор, остальные с причитанием вплетали в заклятье поминальные слова, и закричавшая девица упала навзничь, покрываясь золотом с головы до пят. Ее тотчас сменила новая змея, встав в жуткий бормочущий хоровод.
Между горных хребтов вилась гигантская чешуя, блестя холодным изумрудным цветом, — настоящая змеиная река, оплетающая пики. Полоз, нещадно подпитываясь силой от своих служанок, увеличился до колоссальных размеров, выжигая парящих демонов прямо в небе, и их счастье, что Сене не приходит в голову взлететь. С каждым языком пламени змеиная шкура тускнела, теряя природную позолоту, превращаясь в обыкновенную гадючью чешую.
— Что ты сделала?! — заорала мать, тряся меня за плечи.
Я уже было подумала, что она про Коляду, но тут родительница оттолкнула меня за спину, с ужасом посмотрев на… Константина.
Жрец непоколебимо стоял в отдалении, глядя на одну меня, будто окружающая вакханалия его совершенно не интересовала. Навь клубилась у сапог своего господина, поглощая свет, и антрацитовым туманом стелилась по земле, медленно накрывая тела павших демонов. Накрывала — и не оставляла даже костей.
Мне самой было чертовски страшно глядеть на ожившего мертвеца, но я нашла в себе силы жалко улыбнуться.
— Мы не дождались помощи. Действовала по ситуации.
— Никто не мог вас найти, — Янина отрывисто прижала меня к груди, попятившись от царевича. — Твой сигнал пропал с радара, ни одного демона на всей Белухе, будто вас снова затянуло в аномалию. Не… Не подходи.
Константин остановился, сделав всего два шага, и с укоризной посмотрел на нас обеих. О его эмоции я догадалась по наитию, ибо мертвые бездушные глаза оставались темными провалами без капли гнева или радости. Обнажив меч, царевич устремился в снежную пургу, от которой во все стороны летели колдовские искры.
— Что здесь происходит? Вторжение?