— Не пересохнет твой исток, княже, — деды обожают ритуалы и пиетет. — Пришла весть до нашей избушки, что беда с владениями твоими приключилась?
— Брешут, — невозмутимо и сли-и-ишком уж поспешно отбрил морской хозяин. — Кто пускает слухи гадкие? Покажи, я его в гости позову.
— Как же брешут? — взрытый обувью песок выплюнул на свет обглоданный рыбий скелетик. — А это что?
— Закон природы, — владыка развел руками, покрутив усы из морской пены. — Подкрепляются мои любимцы, достойно выполняют возложенные на них задачи по контролю популяции нередких видов. Казнить за это прикажешь?
Хитрый лис, даром, что морской. Разве я не чую запах гнили, витающий над берегом, как инверсионный след над Анапой? Будь здесь наставник, мигом бы показал хитровану, где раки зимуют. А заодно осьминоги, лосось, мидии, креветки, пока князек не взмолится о пощаде, напуганный перспективой остаться на витрине вместе с подданными.
— Если солнце погашу, звезды спрячу, свет запру. — Слово скользнуло меж губ тошнотворно сладким ароматом.
— Эй-эй, ты чего делаешь? — заволновался водный князь.
— Дань чаклунству заплачу, в Хаос душу заложу…
— Не смей, Яга! — правитель заорал во всю глотку, от злости топая по морской глади. Вода вспучилась, вскипела и понеслась на меня беспощадной волной.
— Смогу глянуть в глубину. Бездне руку протяну. — Я вскинула ладонь, срывая с шеи защитный амулет.
Крошечный пузырек с лунной пылью разбился об камень. Невесомая частичка ночного светила взвилась ввысь и начала расширяться, закрывая меня собой.
— Бездна бездну пожирает, суть живого поглощает. Жизнь стирает, смерть не ждет, и конец времен придет!
Пространство замерло. Докатившаяся волна секунду подумала и ухнула вниз водоворотом, подхватывая содержимое морской пучины. Сотни тысяч обглоданных скелетов, маленьких и больших, омерзительной волной прибились к берегу. Пожеванные щупальца и клешни, надкусанные тела медуз, почти исчезнувшие остатки крупных дельфинов огромным комом причалили к берегу, да так и остались лежать на грязном песке. Я молча и пристально посмотрела на князя.
— С каких это пор жрица жизни мертвое Слово ведает? — ядовито выпалил морской гад, пятясь от прожигающего взгляда.
Шапка из бирюзовой воды зашипела, начав испаряться.
Маленькая искорка навьей энергии, отобранная мной у Кощея, ласковой бабочкой крутанулась вокруг пальцев, готовая служить вновь. Первая давно рассеялась, но я нагло умыкнула новую. С тех пор, как аномалия румынского замка заблокировала Слово жизни, я почувствовала вкус настоящей магии смерти. Гной и цветы — вот что ближе всего к мертвому колдовству, совсем не похоже на запах моей родной магии. Моя — она как первая земляника, как любящий материнский поцелуй, как облегченный здоровый вдох в конце затяжной болезни.
После касания навьей силы, к аромату земляники добавился неотъемлемый душок боли. Этого я не могла себе простить.
— Вижу, повзрослела, — князек внезапно усмехнулся, волной сгоняя смердящее содержимое дна обратно. — Изменила тебя эта ваша академия, чтоб ей пусто было. Недаром я свою дочь запер и не позволил даже носа высовывать со дна.
С дочерью морского князя мы не виделись уже семьдесят лет после того, как спасали Курилы от цунами. Будучи совсем маленькой жрицей четвертого десятка лет, я тайком пробралась в ступу, схоронившись под ворохом бабушкиных амулетов и зелий, которые требовались людям, попавшим в беду. Ох, и досталось мне тогда! Голова гудела от затрещины, которую отвесила бабулечка за тайный побег при наказе оставаться в избушке.
Зато встретила Галию — мелкую, курносую и ревущую в три ручья морскую княжну. С ее кос вечно капала вода, а из носа текла рыбья слизь, выдавая неумение ходить по суше.
— Одобряю. Нечего малькам младше ста делать в нашей академии. Не дай Макошь, бабушка велела бы за ней приглядывать. А теперь изволь чистосердечно признаться, с какого льва морского у тебя не море, а кладбище?
— Нефть, — прошипел князь, отступая по волне. — Разлили очередную вонючую лужу в сезон обострения эвтрофикации. Спас, кого смог, остальное — уволь. Думаешь, мне рыбешек не жаль? Только это природа, ничего не попишешь. Коли не нравится, можешь Кощеям отписаться, пусть вырежут парочку нефтяных магнатов.
— При чем тут Кощей? — нахмурилась я.