«Нужно подкрепление!», — ведьмак напрочь вышел из себя, гигантским прыжком выпрыгивая из грязно-мокрого плена. Размякшая глина влажно чавкнула, освобождая полицейские кирзовые сапоги, — вполне настоящие, а не театральные, как китель рыжей ведьмы. Прыгая абсолютно по-заячьи, парочка сбежала в лес, на ходу вызывая подмогу. Быстро, быстро, пока не явились наши высшие, иначе нас точно отчислят!
Глава 24
— Здрав будь, Кульпиян, хозяин гремячего рóдня, — почти закричала я, выкатываясь на берег. — Здоров ли ты? Крепок ли сон?
Стремительно каменеющая глина на мгновение задумалась. Гладкая поверхность родника, успевшего нарастить новый слой льда, мигнула отраженным солнцем.
— Был крепок, пока эти не приперлись, — где-то на дне ичетик соизволил ответить. — А кто вопрошает?
— Ярослава Яга, дочь Янины, внучка Ядвиги, правнучка Ясны, все одного роду-племени.
Вредный характер старика прославил его не только в веках, но и на половине континента. Что бог, что черт — все едино не авторитет для скользкой мокроносой нечисти, гоняющей собеседников пендалями от своей вотчины. Четыре раза этот родник освещали попы, званные напуганными селянами, и все четыре раза Кульпиян умудрялся превращать освященную воду в крепчайший самогон. У кого он этому научился — ума не приложу. Нажравшись вусмерть, ичетик принимался буянить, выкрикивая песни ржавым голосом, от которого плакали деревенские дети и мучились энурезом взрослые.
— Не знаю таких, — свердничал дух.
— А так? — я бросила на лед несколько зерен отборного хмеля.
Поверхность забулькала крупными пузырями, поднявшимися с глубокого дна. Для смертных — по щиколотку, для знающих — метров пять вглубь земли, где водяной обустроил себе презентабельную берлогу.
— Все еще не знаю, но готов познакомиться. На расстоянии.
О, Макошь, знакомств с мужчинами на расстоянии мне сполна хватило. У самой поверхности мелькнули синеватые перепонки — заинтересованный хозяин всплыл оценить гостий.
— Вылезай, селедка тухлая, — психанула Амира, вонзая острую шпильку в замороженную воду. — Мозгов, как у кальмара, а туда же, лезешь знакомиться с приличными девушками.
«Убью стерву!», — завопила нечисть, стремительно выныривая на воздух. Говорю же, полезнейшая приятельница, двумя фразами вытащила наикапризнейшего дедка из дома. Запомню на будущее эти ценные оскорбления.
Всплывшая голова сморщила детское личико, пуская по седым усам крупные соленые слезы. Ичетик гоготнул, поведя вздернутым носишком, и разразился отборной стариковской бранью. Пока я считала, какое поколение Амиры совокуплялось в оригинальных позах с кладбищенскими упырями, юхва с удовольствием вступила в перепалку.
— От кого твои лягушки нагуляли свою икру? Плешивое дитя с радикулитом.
— Ах ты мерзкая каракатица! — Кульпиян голосил басом, швыряя в нее комьями грязи. — Баламутка, врунья!
— Подавись своим пойлом, инфантил позорный.
— Нечестно, — младенческие щечки покрылись уродливыми морщинами. — Выучатся в Венах да Цюрихах, а потом козыряют новомодной психологией. Тьфу на тебя, Иуда!
Разъяренная демоница не глядя выхватила из-за пазухи кинжал, метнув его прямо в воду. Заоравший дед получил острием в лоб, отлетев на пару метров, и зажмурился, спасая глаза от солнца.
— Как же ты его?..
— Практика, — Амира весомо сложила руки на груди. — Спрашивай, не сбежит.
Действительно, сбежать ичетику не удастся. Точный удар пригвоздил его сталью к дереву, и костяная рукоятка торчит прямо из синюшного лба. Кульпиян обалдело ощупал набалдашник, посмотрев на меня устало-грустным взглядом.
— Кого привела до моего потока, а, Ярослава Яга?
— Амиру.
— Киллершу натуральную, — печально согласился дед, перестав трепыхаться. — Говори, чего надо. Ходют и ходют, как на дегустацию!
— Послушай, Кульпиянушка, беда до озер и морей пришла. Люди гибнут у воды по очень неестественным причинам, из Бросно пропали русалки, а Кощея-младшего обесчестили гнусным способом.
«Обессмертили», — шепнула опешившая демоница.
Жидкие брови старика удивленно приподнялись. Ичетик поерзал вокруг ствола, пристраивая водянистое тело на кору, и затеребил клочковатую бороду. Пухлые губы беззвучно шевелились, будто дух убеждал сам себя или высказывал аргументы против. Закончив размышлять, нечисть внезапно посерьезнела.
— Уж не знаю, шутишь ли ты, Ярослава Яниновна, или вправду такая глупая, аки утка перелетная. Не морщись, у нас издревле мать-вода и сестра-луна почитаются поболее отца-небушка. Ежели на «глупую» обиделась, так воду слушай, она умнее. До тех пор, пока… — дед Кульпиян забормотал околесицу.