— Тэлька пеняла, что ты не отвечаешь на звонки.
— Ой, да ну, — я воровато оглянулась, скривившись, как от лимона.
Так-с, сундук, давай-ка на второй этаж своим ходом.
— Она мне все уши прожужжала, что феи пытаются объявить шопоголизм разновидностью зависимости и под шумок наложить на него лапу, рейдерски захватив торговые центры и модные подиумы. Поперли их, вишь, черти с кибер-арен и букмекерских контор вплоть до драк и погромов, вот и выискивают новую нишу.
— Негодяи, — Арсений сочувствующе цокнул языком и топнул ногой. Тут же словно из-под земли вынырнули два юных волколака и с поклонами взяли чемоданы в зубы. — Не выдерживают честной конкуренции.
— Сказал змей, обваливший биржу и скупивший акции половины итальянских банков.
— Всегда хотел себе бунгало на Санторини, — доверительно сообщил он. — Не принимаю претензий от женщины, занявшей четверть экранного времени федерального канала объявлениями о поиске кавалера на час.
— Подумаешь…
— Предлагаю разбить на Красной площади сигнальные костры и дымом отправлять послания: «Ищу отца будущей Яги. Звонить на тарелку». А если серьезно, Слав, тебе не кажется, что слишком рано?
Мы приехали первые, успев до пробок в воздушном пространстве академии. Мойры еще вчера записали коллективное видео-сообщение, наперебой рассказывая, что приедут ночью, а то и вовсе утром тринадцатых лунных суток. Их наставницы заставили преемниц осваивать новую технологию работы, сверяя данные медицинских и гадательных карт, а сами удалились в храмы плести полотно нации — сложнейшее прорицательское видение, которое с нетерпением ждали президенты и короли половины Европы.
Руслан наверняка прибудет вместе с Амирой, мучаясь хронической нелюбовью к замершему сезону. Вирявы трясутся над зимней спячкой, как космонавты в центрифуге, и на холоде колдуют куда хуже. Ленивее только водные создания — мокроногие высшие впадают в меланхолию, наедают бока и сладко спят в любую свободную минуту.
— А давай сбегаем в Прагу, глянем, как там готовятся к Рождеству? — предложил змей, постучавшись ко мне через пару часов.
Да так и замер, с отвисшей челюстью.
— Это не то, что ты думаешь, — я запихнула под кровать резиновое чучело, слегка смутившись.
— Слава, не обязательно заводить целую свинью ради одной сардельки, — странным голосом ответил он. — Если так приспичило познакомиться с мужчиной, можно сходить на свидание.
— Я была! Буквально три дня назад. Странные нынче богатыри, скажу тебе. Что такое «алименты»?
— У-у-у-у, такой богатырь тебе не подойдет. Не переживай, найдем кого-нибудь приличного. Хочешь актера или певца? С лицензией, родословной и медалями с выставок. Или депутата. А может, священника?
— Давай сразу генерала, — рассердилась я, запирая комнату. — Сень, я сама себе кавалера найду, не беспокойся. У меня еще одно свидание впереди.
Как знала, что богатырь в спортивках сорвется с крючка, поэтому педантично распланировала променады с кавалерами на три месяца вперед. Каждую субботу по два часа в перерыве между оздоровительной охотой за туристами и работой над заклятьем для восстановления озонового слоя.
— Свидание? — входная дверь академии распахнулась сама. — У вас правда будет свидание?
На пороге стояли пятьдесят килограммов норвежского очарования. Белое платье-перчатка обтягивало худой и хрупкий стан, делая его обладательницу еще тоньше и невесомее. Светлые длинные волосы забраны наверх двумя заколками, а в голубых глазах плещется искренний восторг и бесконечная любовь.
— Здравствуй, Фрида, — объятия богини пахли снегом, хвоей и заботой. — Какая же ты красивая!
— Спасибо, — просияла дочь Фрейи. И тут же охнула, принявшись возвращать любезность. — Чудесный сарафан! Тебе очень идет багровый оттенок и золото. Мы с Костиком как раз прогуливались недалеко от Сортавалы, и сразу вспомнили о тебе, глядя на лес.
— Здравствуй, Ярослава, — прохладно донеслось до уха.
— Здравствуй.
Глядеть на него не хочется. Не потому, что больно… А потому, что… Потому!
Навий царевич держал Фриду под локоток и играючи тащил за собой сразу пять сундуков, поставив их друг на друга. Оставаясь верным привычке, Кощей обрядился в черный камзол с алой нитью по краю, составляя мрачный контраст своей спутнице. А стандартно-равнодушное выражение лица, будто ничто в мире его не интересует, захотелось стереть подошвой кроссовка.
— Каш, — Арсений обрадовался, как родному. — Старик! Как дела в недрах нави?