Лис помотал головой, не соглашаясь с воображаемым советником. Да, Навь тоже терпела лишения — война это для всех плохо. Но Лис был уверен: они справятся, потому что сражаются за правое дело. Пускай дивьи говорят, мол, злой Кощеевич вероломно вторгся… Для простых жителей, может, всё так и выглядит. Они же не знают, сколько попыток переговоров загубил их зловредный царь Ратибор. Сколько оскорблений Лис от него выслушал, сколько подосланных убийц вывел на чистую воду…
А ведь он всего-то просил, чтобы Ратибор одолжил ему перстень Вечного Лета. Умолял даже. Но царь оказался подозрительным и жадным. Теперь из-за этого страдают ни в чём не повинные люди. И отступать поздно — уже только победа или смерть.
Смерть, кстати, тоже была рядом. Где же ей ещё быть, как не на поле боя? Незримая для всех, кроме Лиса, она без устали трудилась, обрезая разноцветные нити жизней своим серпом. Сейчас красавица Марена (которую, между прочим, зря величают курносой) реяла за плечом Северницы и улыбалась. Ещё так по-заговорщицки подмигивала Лису, будто намекала на что-то. Может, на то, что с девицей-воительницей пора заканчивать?
Лис откашлялся и запел боевое заклинание, которое совсем недавно придумал и как раз хотел испробовать в деле:
"Тот, к кому прикоснусь дланью или клинком, станет верных друзей принимать за врагов. И пока не погаснет закат за рекой, будет бить и рубить, не щадя никого".
Конечно, его голос услышали. Наверняка ещё и узнали. Кто-то закричал “бей его!” и Лиса немедленно атаковал дивий воин. Надеялся сшибить с коня, но Лис увернулся, шлёпнул воина по плечу клинком плашмя и ухмыльнулся вслед. Однако, вопреки его ожиданиям, враг развернулся и снова попёр на него. Заклинание не сработало. Мечи ударились друг о друга так, у Лиса зазвенело в ушах. Что же пошло не так?
Замахнувшись для ответной атаки, он понял: надо было касаться не одежды, а тела. Пока думал, они опять успели разъехаться. Но дивий воин не собирался сдаваться. Конечно! Царь Ратибор за Лиса такую сумасшедшую награду назначил, что теперь всякий мечтал его пленить.
На третьей сшибке Лис не оплошал и ранил противника в плечо. То есть, как ранил — скорее, царапнул. Но этого хватило. Дивий воин охнул и остановил коня, ошалело озираясь. Его глаза потемнели, становясь почти чёрными, будто навьими, рука с мечом обессиленно упала.
Враг мотнул головой, пытаясь стряхнуть морок. Потом неестественно выпрямился в седле — словно оглоблю проглотил — кивнул Лису и с гиканьем понёсся на своего товарища, спешившего на помощь. Лис успел увидеть удивление в глазах несчастного прежде, чем лицо воина залила кровь. С чарами было всё в порядке. Значит, нечего больше жаться с краю! Лис ворвался в самую сечу, размахивая мечом направо и налево. Он успел околдовать ещё троих прежде, чем ему наперерез бросился всадник на небольшой пегой лошадке. Даже не видя лица противника, Лис узнал его по щуплой фигуре и заорал:
— Весьмир! Иди сюда, трус!
— И тебе не хворать, Кощеевич, — дивий чародей осадил лошадку, и та послушно остановилась. Шторм-конь под Лисом презрительно фыркнул. Он-то от такого обращения наверняка встал бы на дыбы и попытался бы сбросить седока.
— Опять будешь бить исподтишка, или всё-таки сразишься со мной лицом к лицу, как подобает честным людям? — Лис скрипнул зубами.
Тут было, отчего злиться. По милости этого Дивьего чародея он десяток лет пролежал без головы — в прямом смысле слова. Весьмир был гостем в замке, наобещал Лису с три короба, а потом отплатил злом за доверие и гостеприимство.
Весьмир начертил в воздухе круг и зычно крикнул:
— Крепче камня слово моё: нашу тяжбу решим вдвоём.
Дивьи воины отхлынули, словно волна от берега, а Лис ахнул. Это были не просто слова, а вызов на божий суд.
Битва продолжилась за пределами круга, даже её звуки стали тише. Они остались друг против друга. Древние поединки чести предполагали, что из круга выйдет живым только один. Тот, кто прав. А правым Лис считал себя.