- Дорога сама подскажет ответ. Наберись терпения и не торопи время...
Он много раз пытался вернуть лицо. Много животных и людей пало от его смертносной руки, но чужая кожа не приживалась, отмирала, и ему вновь приходилось скрываться под ненавистной маской.
Сегодня, на постоялом дворе, он увидел разбойника похожего на себя, прежнего, и повелел Тарху убить его. Он хотел попытаться в последний раз, уже не ради себя, а для спасения боевого товарища. И ради цели, к которой прорывался все это время сквозь тысячи преград...
Если кожа не приживется - все пойдет прахом: Тарх погибнет, а следом падет и Кощей, так и не заслужив прощения за собственные грехи.
На ощупь, раз за разом, он пробовал вдеть нитку в сокрытое мраком игольное ушко, чувствуя, как стремительно утекает его время. Исколотые пальцы кровоточили - он чувствовал их солоноватый привкус на пересохших губах. Ему казалось, это мучение никогда не закончится. Он рычал, выл волком, бил кулаками о каменные стены, чувствуя бешенство и бессилие перед непроглядною темнотою. Любая девица, с малых лет привычная к домашнему рукоделию, давно бы уже справилась. Казалось, один взмах ладони и мрак развеется, как дым костра от порыва ветра, но становилось только чернее.
Долго ли, коротко ли, но игольное ушко наконец поддалось, нитка натянулась, и Кощей выдохнул с облегчением - теперь можно начинать ритуал. Первым делом, он осторожно снял с лица свинцовую маску и положил перед собою. Затем пришел черед отрубленной головы, и темнота Колодца оказалась благом, ибо утаила от взора то, что проделывал с нею Кощей. И вот уже подносил он к лицу своему лоскут человечьей кожи, а затем иглою принялся пришивать стяжок за стяжком, стиснув зубы от боли. Наконец, все было кончено, и теперь оставалось только ждать, прислонившись спиной к холодным камням.
Сколько минуло времени, Кощей не ведал. Тьма и безмолвие обволакивали его, въедались в кожу, сводили с ума. Иногда ему казалось, что он растворяется в водах бескрайней ночи, перестает дышать; мерещилось, что мрак поглотил весь окружающий воздух, и тогда он делал глубокий судорожный вдох и с радостью чувствовал, как воздух, а не бездушная пустота, заполняет его могучие механические легкие. Привыкнув к неудачам, он ожидал, что боль от ран на лице усилится, швы разойдутся, и ему вновь придется надеть проклятую маску. Что ж - тогда он поспешит на помощь Тарху и, коли успеет, падет вместе с ним на поле брани. Вот только поручения, от которого зависит судьба мира, они не выполнят, и погибель их окажется напрасной.
Настало время узнать правду - так ему показалось. Кощей осторожно прикоснулся к новому лицу, слегка надавил кончиками пальцев, и к великой радости понял, что не чувствует боли. Раны зарубцевались и теперь его ладони касались не холодного металла, а кожи - пусть грубой, заросшей щетиной, но теплой, живой. С трудом верилось, но он, наконец, обрел человеческое лицо и стены колодца, да и сам мрак, задрожали и чуть не разлетелись осколками от его торжествующего крика. Утраченная магия возвращалась, с шипением наполняя металлические трубки артерий. Отныне все изменится, станет иначе: отныне ему не будет равных.
Нужно выбираться, но вместо трех предметов, с которыми он вошел в Колодец Времени, в руках его осталось только два - мешок и иголка. Свинцовая маска исчезла в тот момент, когда он впервые коснулся своего лица. Для того, чтобы вернуться, требовался еще один предмет и Кощей, не долго думая, снял перчатку и взялся за мезинец левой руки: надавил, повернул влево-вправо. Раздался звонкий щелчок и палец отделился от кисти. Едва это произошло, как неведомая сила обхватила Кощея и потянула куда-то вверх, хотя он уже не совсем понимал - где верх, а где низ. Ему казалось, что он летит куда-то, все быстрее и быстрее. Сперва еле слышными, а после все оглушительней, становились звуки. Свет ударил по глазам, ослепил на мгновение, в нос ударил запах болотной тины. Еще мгновение, и макушка Кощея показалась из трясины ровно в том месте, где и исчезла незадолго до этого.
- Эх, Язя, - отплевываясь проворчал он, - неужель нельзя было иные двери для Колодца придумать?
Верный конь стоял рядом, боевой лук лежал в траве, и это еще больше обрадовало Кощея. Вдалеке уже били барабаны, земля дрожала под натиском надвигающейся нечисти. Должно быть, тяжело сейчас Тарху.
Лицо Кощея искривилось злой улыбкой, глаза блеснули, словно лезвия кинжалов. Он развел в сторону руки и захохотал страшно, чувствуя небывалую мощь, клокотавшую внутри. В ладонях его как будто оказался тяжелый невидимый шар, который он стал медленно и с усилием поднимать перед собою, а следом за руками, далеко-далеко, стали подниматься с земли убитые Тархом волкодлаки. Хрипя и капая кровавой слюной, восставала мертвая армия нечисти и оборачивалась лицом к нечисти живой. По всем погостам зашевелились кресты; удавленные водяным тати, лежавшие на дороге, поднялись, удивленно переглянулись, подобрали раскиданное округ оружие и пошагали в сторону битвы.