- Не следует кричать в столь гиблом месте, - сухо отозвался Кощей, давая понять, что ему наскучил этот разговор. - Удел всякого колдуна – одиночество. Ты же знал, какому риску подвергнется всякий, кто заведет с тобой знакомство, и все же отважился заиметь семью. За всякие ошибки рано или поздно наступает расплата.
Лицо Тарха исказила болезненная гримаса, рука невольно потянулась к топору:
- Знаешь, а я уже поверил, что сердце бьется в твоей груди. С виду оно, вроде, жаркое, как растопленный кузнечный горн – впору мечи ковать, вот только такая стужа идет от него, что и в проруби на Крещенские морозы покажется теплее. Не будь я связан с тобой договором – послал бы это болото и тебя вместе с ним в самое Пекло! Хотя, ты и так окажешься там – рано или поздно!
Кощей ничего не ответил, только поднял руку, призывая колдуна замолчать.
- Язя, - тихо молвил он. – Мы здесь. Пустишь нас?
Ни слова в ответ... Любит Баба-Яга испытывать терпение.
И вдруг - изба вздрогнула, приподнялась, заскрипела, с чавканьем вырвала из земли ноги-пни, расбрасывая вокруг грязные ошметки, и стала поворачиваться. Венцы соскочили с пазов, в болото с грохотом посыпались брёвна, взметнув высоко в воздух ядовитые брызги и едва не запачкав светящийся лик Луны. Топь запузырилась, и, смачно чавкая, поглотила добычу. Дольше всех на плаву продержалась крыша, но и она через несколько мгновений приподнялась, словно корма тонущего судна, чтобы неторопливо отправиться в темную бездну. На избу было жалко смотреть: остался только дырявый, зияющий дырами дощатый пол, закопченная печь с глиняной трубой и покосившаяся дверная коробка, оказавшаяся как раз напротив крыльца.
- Что у тебя в дорожной сумке? – послышался чей-то голос.
"Эх ты, баба... - отметил про себя чуть поостывший Тарх. – Не шибко молодая, но и не старуха. Годков, эдак, тридцать пять – тридцать шесть. Худосочная... мосластая... - подержаться, в общем, не за что. Но как же хочется...Неужто сама Яга пожаловала?"
Кажется, голос шёл со стороны печи, но там никого не было. Хотя нет – в отблесках ночного светила, прямо посреди избы, маячил чей-то расплывчатый силуэт.
- Язя, я тебе после всё объясню, - глухо ответил голос из-под маски. – Время уходит.
Женщина рассмеялась, и Тарх заметил, как над полом, на высоте человеческого роста вспыхнули и тут же погасли два глаза-рубина:
- Твоё время – не моё.
- Время одно на всех.
- Что ж - и то верно... Но, сам знаешь – дальше живым дороги нет, а сейчас ты просишь нарушить устав.
- Имеющие силу и власть устанавливают свои правила.
- Или меняют установленные, - вновь согласилась Язя. – Для тех, кто пишет законы - вобще закон не писан. И всё же: что у тебя в сумке, Кощей? Только не говори, что там сидит заяц, в его желудке - утка, в утке – клубок из Нити Бесконечности, в сердцевине которого - игла, на острие которой нанизана твоя смерть.
- Так и есть, - бесцветным голосом отозвался Кощей.
- Каков обманщик! - звонко рассмеялась женщина. – Но, я на тебя не обижаюсь. По старой дружбе пропущу, но знай – отныне ты мой должник. Буду приглядывать за вами обоими, так что чародейством не злоупотребляйте – не то, ворочу обратно.
Бестелесная тень Язи стала бледнеть и через мгновение растаяла.
- Вот и славно, - пробормотал Кощей, слезая с лошади и беря её за узду.
Тарх последовал его примеру. Далеко позади уже раздавался грозный гул, как будто воздух наполнила туча громадных шершней. Он стремительно нарастал, от него зудела кожа и хотелось чесаться. Погоня вышла на след...
- Кощей, - тихо спросил колдун, с тревогой поглядывая в сторону болота. – И впрямь: что ты такое везёшь, если аспиды и волкодлаки мчатся за нами, словно Чернобогом укушенные?
- Придет время, и ты тоже всё узнаешь, - ответил Кощей, поднимаясь по расшатанному крыльцу.
- Придет ли? - пробормотал Тарх. – Уж больно оно своенравно, время-то... Никто ему не указ.
Когда оба всадника и кони оказались посреди того, что ещё недавно являлось избой, пол под их ногами заходил ходуном и с жутким скрипом стал поворачиваться. Вокруг по-прежнему простиралось мрачное болото, но через дверной проём Тарх с изумлением обнаружил, что за порогом одна за другой стали меняться краски и появляться невиданные доселе миры. Он видел созвездия, похожие на россыпи драгоценных камней; планеты, похожие на бескрайние половецкие степи; могучие горы, с вершин которых ниспадали чудесной красоты водопады, походившие на серебряные волосы красавиц-великанш; зелёные долины, изрезанные руслами рек и обручённые кольцами радуг. У него закружилась голова и, чтобы не провалиться под пол от обилия новый впечатлений, Тарх ухватился рукой за угол печи. Но тут, как и следовало ожидать, изба остановилась.