- Мало проку от доброты этой, - вздохнул Иван, - неприятности токмо.
- Зато душа твоя останется чиста перед богом.
- Эх, не пойму - за что ты меня любишь, непутевого? - искренне удивился княжич.
- Я просто люблю тебя, вот и все - промурлыкала Наталья в ответ. - Не печалься, князь. Все будет хорошо.
Она вдруг притянула его голову себе на грудь, поцеловала волосы. Затем отстранилась и почти бесшумно скинула с себя рубаху. Ее нежное, горячее тело излучало запах цветов и земляники. Он вдохнул глубоко, прикрыл глаза, с наслаждением чувствуя, как лицо его, щеки и губы становятся влажными от ее поцелуев. Тяжесть, лежавшая на душе, куда-то исчезла, улетучилась. Более не в силах сдерживаться, он с легкостью подхватил жену на руки и уложил на мягкие простыни...
Минуло сколько-то времени с того вечера и вот, однажды, в самый разгар лета, Иван отправился половить на реке раков. Делал он это непременно голыми руками, с азартом и риском, залезая по локоть, а то и всею рукой в подводные норы. Рак, если старый, почерневший от времени, хватал его за палец, сжимал сильно, и тогда Иван аккуратно, чтобы не оторвать клешню, вытаскивал супостата на свет божий. А если рак помоложе встречался, то мог и до крови поранить, защищаясь порывисто и яростно. Говаривали, кто-то из мужиков и на андатру нарывался, да так, что с несколькими пальцами навек расстался. Так что риск в этом деле имелся, и Иван, на вид тихий и чудоковатый, оказался вдруг до него охочим.
Круча, с которой он смотрел на реку, имела почти вертикальный наклон и только чуть левее, там, где росла ива, имела небольшой выступ. Рискуя промахнуться, Иван съехал по глине вниз. Отряхнул ноги от налипшей грязи, примяв глину, установил у самой кромки бадью. Затем разделся донага на тесном пятачке, широко перекрестился и осторожно слез в воду. Холодное и сильное течение на несколько мгновений охватило грудь жгучим обручем, понесло было в сторону. Иван глубоко задышал, вытянув над водою шею и ухватившись за корягу, торчавшую из земли. Попривыкнув, закрыл глаза и нырнул на сажень в темную пучину. Берег уходил в воду отвесною стеною, и шаря по ней руками, Иван нащупал первую нору и ухватился за нее, чтобы не оказаться смытым течением. Осторожно продвигая ладонь вглубь, почувствовал, как откуда-то со дна по пяткам бьют ледяные родниковые струи. В ушах шумело, рука погрузилась в нору до локтя, когда перед нею почувствовалось какое-то движение.
"Ага", - с восторгом и страхом, подумал Иван. - "Попался, голубчик!"
Ухватился за клешню, аккуратно потянул и вот уже в бадью, кувыркаясь в воздухе, полетел первый рак. Княжич снова нырнул, нащупал новую нору. Стал просовывать пятерню, пока не коснулся чего-то живого. В то же мгновение по пальцам резануло и княжич, замычав от боли, выдернул руку. Течение тут же подхватило его, закружило волчком, да так остервенело, что княжич уже не знал, в какой стороне спасительная поверхность. Запаниковал, вдохнул судорожно и хлебнул воды. Ужас окончательно охватил его. Он распахнул очи, закричал, и тут же увидел, в какую сторону уносятся пузырьки воздуха, вырывавшиеся из рта.
"Туда!" - мелькнула шальная мысль, и княжич рванулся, что есть мочи в том направлении.
В горло и грудь хлынула вода, разрывая нутро болью, и уже теряя сознание, Иван услышал чей-то крик и почуял, как кто-то схватил его за руку. Более он не помнил ничего...
- Нет, ты посмотри на него...
- Да уж, срамота - куды бежать?
- Где одежа-то его?
- Под самой кручей, прямехонько у воды.
Емельян, старший брат Ивана, повернулся к путному боярину, выглядывающему из-за правого плеча:
- Андрей, сбегай, принеси.
- Не-е, князь - запыхтел боярин и замахал руками, словно на него налетела стая комаров, - я тебе кобыла чтоль? Ты видел каков там берег? Утопну зазря!
- Поговори у меня! - нахмурив брови, рявкнул Емельян. - Гляжу, ты совсем распоясался... Ну ничего, я ужо с тебя за вчерашнюю недостачу-то получше спрошу! Изыди с глаз моих!
Боярин запыхтел еще сильнее, сел на коня и отъехал в сторону. Емельян огляделся. Чуть поодаль столпились крестьянские детишки, уже успевшие разнести по весям слух, что княжич Иван утоп:
- Эй, удальцы, притащите-ка сюда крепкую дерюгу - человека укрыть надо.
Один из мальцов рванул в сторону деревни - только пятки замелькали среди клевера.
- Жив ли? - Емельян наклонился над телом Ивана. Посиневшие губы младшего брата отчетливо и страшно выделялись на фоне бледного, обескровленного лица.
" Дышит, собака" - с сожалением подумал Емельян. -"У, дурачина! "- он наискрсь замахнулся ладонью, но более сгоряча, чем имея намерение взаправду ударить. Хотя кто знает? Может и ударил бы, не будь рядом свидетелей. Остановив руку на полпути, почесал ею курчавую бороду. Отчего-то подумал:" Жарко нынче, однако".