Зубы Ивана застучали так, что эхо горохом отскочило от ледяных стен, рассыпалось, рождая какие-то жуткие звуки, будто княжича окружали неведомые твари, следящие за ним из непроглядного мрака, готовые в любой момент наброситься и растерзать.
Жутко сделалось Ивану! Горячий пот проступил на ладонях его, хотя пальцы на руках уже еле гнулись, скованные стужей. Нужно было срочно выбираться отсюда, и княжич, с трудом передвигая ноги, боясь оступиться или удариться головой о невидимый каменный выступ, побрел куда-то, в неизвестность. Еще недавно он лежал на дне земляной ямы в степи, а теперь какая-то неведомая сила забросила его в забытую богом пещеру. Как подобное возможно? Словно нечистая сила потешалась над ним и наслала на очи морок, желая свести с ума.
- Зулайя, ты здесь?
В волосах его звенели сосульки, изо рта вырывался пар. В смятении озирался он по сторонам, и вот, наконец, заметил впереди бледные очертания света. Словно безумный, издал он вопль радости, и рванулся в ту сторону - так тонущий стремится к поверхности воды, чтобы поскорее глотнуть спасительного воздуха. С каждым шагом слабли объятия темноты, и вскоре Иван уже мог разглядеть стены и потолок - казалось, будто гигантский червь проел длинный туннель прямо в сердцевине горы. Свет солнца заливал полукруглый вход в пещеру, и Иван, не в силах смотреть на него, тяжело дыша, облокотился на покрытую инеем стену.
- Что происходит? - зашептал он, не в силах подавить душевное смятение.
Голос его дрожал, слезы текли из глаз. Ему стало страшно, как никогда в жизни, а ведь еще недавно он думал, что ничего в этой жизни не боится.
Наконец, привыкнув к свету, он взял себя в руки и, шатаясь, направился к выходу. Эхо шагов стихло, едва он переступил порог пещеры, но то, что открылось его взору, повергло в еще больший ужас. Перед ним простерлось огромное безжизненное пространство, а чуть выше серое промозглое небо, в котором, на разной высоте, застыли два солнца - одно большое, другое поменьше, но от обоих почти не исходило тепла. Ни единой живой души вокруг - только неподвижный, будто заржавевший пейзаж.
Но вот, где-то высоко-высоко, послышался странный гул. Он стремительно нарастал, приближался, остервенело кроша тишину на сотни разлетающихся осколков. Вот из свинцовых облаков вырвался пылающий шар, оставляя позади длинный багровый хвост, с оглушающим воем и треском пронесся между двумя солнцами, а затем со всего маху ударился о горный хребет. Яркая вспышка ослепила угрюмый горизонт, дрогнула земная твердь, в небо взметнулся столб обожженных валунов и пыли.
Иван в ужасе закрыл лицо руками и рухнул на колени.
- Нет! - закричал он. - Этого не может быть! Люди, кто-нибудь!
Ударная волна подхватила его, словно былинку, и отбросила обратно в пещеру.
- Ты смотри, - послышался насмешливый хрипловатый голос, - а княжич-то совсем головой того - убился. Рыдает во сне, словно девка перед свадьбой. И просыпаться не желает. Эй, принеси-ка сюда ушат воды. Хан долго ждать не любит.
- Лихорадит его, - отозвался другой голос. - Ночь-то холодная была. Смотри, свернулся ужом. Как бы не помер - денег за мертвого меньше дадут.
Иван очнулся, поднял осоловелые глаза на стоявших перед ним степных воинов.
- Где я? – прохрипел он и закашлялся.
Те не ответили – лишь разразились хохотом. Княжич осмотрелся: он сидел на земле, привязанный к столбу, с тяжелой колодой на шее. Кругом колыхались степные травы, неподалеку паслось стадо баранов, за ним – табун лошадей. Чуть в стороне высились шатры и повозки, между которыми сновали люди. Иван вспомнил – он пленник половецкой орды. На душе его стало тяжело.
- Девушка… Зулайя… - пробормотал он, морщась от боли и желания почесаться – кожа его зудела от грязи и пота.
- Девушка? – переспросили степняки и захохотали еще громче.
Угомонившись, они отвязали Ивана, пинками помогли подняться, и приказали топать в сторону шатров.
- Ты увидишь Зулайю, коназ, - молвил один из них, лукаво щурясь, - коли останешься жив.
Иван молчал. Брел шатаясь, подгоняемый тычками в спину и ругательствами. Сбитый с толку, растерянный, одинокий. Мир, который он знал когда-то, теперь исчез, превратился в дымку обмана, далекие отголоски прошлого. У княжича словно выбили почву из-под ног, он лихорадочно соображал, на что теперь опереться, чтобы выжить и не сойти с ума. На бога? Да, да, нужно помолиться – ведь бог тоже страдал от гонителей своих.
Путь до стана кочевников показался ему нестерпимо долгим. По всему телу ныли раны и порезы, обглоданная степная трава колола босые ступни. На сером лице его проступили капли пота, из груди вырывался свист, прерываемый кашлем. Да еще проклятая колода нещадно давила на шею и спину, вызывая нестерпимую боль в костях. Но он продолжал идти вперед, бормоча слова молитвы.