Они въехали на пустую посадскую площадь. После поражения русских войск, все с ужасом ожидали налета бесчисленной половецкой орды, поэтому посадские жители от греха подальше ушли за городские стены. И только в одной ремесленной лавке смело и одиноко теплилась лучина. В лавке обнаружился какой-то мужичок в потасканном армяке, со знанием дела обшивавший кожей только что изготовленное конское седло. От него-то и узнали, что приезжали вчера к князю посланники от половецкого хана и просили выкуп за младшего сына, Ивана. Новость эта огорчила Старика.
- Эх, снова опередили… И что же князь? Согласился на выкуп?
- Нет, боярин - отвечал мужичок, пыхтя и почесывая бороду, - княжич-то, получается, струсил, от битвы бежал. Хотя люди в это до сих пор не верят. Знали мы Ивана, любили, и он людей любил. Никогда в беде не бросал, помогал, чем мог. А вот старшие братья его подлецами были, только о власти да о себе думали. Ну, и наказал их бог – один в сражении полег, второй – в плену, от ран сгинул. Эх, жалко старого князя – всех сыновей за раз растерял.
Старик задумчиво посмотрел на Тарха, снова перевел взгляд на мужичка:
- Благодарю тебя, добрый человек, что поведал нам обо всем. Отчего же ты не спрятался за городскими стенами?
- Да чего-то устал уже бояться, - пожал тот плечами и виновато улыбнулся, глядя Старику прямо в очи. – Да и от судьбы разве убежишь? Один я остался на целом свете, потому и не страшно мне. Наоборот, думаю – скорее бы с родными свидеться. А ты, я вижу, не совсем простой боярин?
Старик согласно кивнул:
- И в этом прав ты, добрый человек. Знай - Иван не предавал земли своей. Братья затравили его, словно волка, и заманили в капкан. Но, нам уже пора. Мир тебе! Прощай!
Сказав это, Старик тронул коня и направился прочь от городских ворот, туда, где в закатном пламени догорала половецкая степь. Тарх последовал за ним.
- Может, объяснишь, что все это значит, Старик? Зачем мы здесь?
- Иван, о котором ты слышал сейчас – это и есть Кощей. Старшие братья перед самым боем нашептали Ивану, что его жена, Наталья, умирает. И, чтобы проститься с ней, Ивану нужно немедленно скакать домой. А они, мол, и без него управятся. Для княжича долг перед семьей оказался выше долга перед родиной, оттого он и послушался. Боярам же братья объявили, что Иван – трус и предатель.
- Но он ведь и впрямь предатель, - смущенно потирая нос, заметил Тарх.
- В какой-то мере, да, - задумчиво молвил Старик, – но уж точно не трус.
- Ладно, черт с ним! Так что – в город не заедем? А то пузо подсказывает мне, что я изрядно проголодался, и жареный поросенок с корчагой кваса ему не помешают.
- Не хочу тебя огорчать, Тарх, но сейчас есть вещи поважнее твоего пуза. На обратном пути я заеду в этот город. Надобно навестить супругу Ивана – Наталью, и поведать ей правду. Вряд ли это облегчит судьбу молодой княжны, но хотя бы с души её груз спадет. Как видишь – поедание поросенка не входит и в мои планы. Может, хоть это тебя утешит.
- Да уж, весело, - проворчал рыжебородый колдун. - А что случится, если мы опоздаем, и Кощея казнят?
- Мы приедем вовремя. Хан, конечно, рассвирепеет, когда не получит выкуп за пленника, а в ярости он весьма скор на расправу. К тому моменту к Кощею вернется и память, душа его испытает столь сильное горе и смятение, какое и врагу не пожелаешь. Он должен пройти через это – так бесформенная железная руда, пройдя через пламя и воду, превращается в острый и смертоносный клинок.
Тарх усмехнулся:
- Что же это за колдун такой – нежный да ранимый? Чую, я должен стать нянькой для сопливой девчонки! Как этот слабак вернет с того света мою семью?
- Не будь столь жестоким к пленнику, Тарх. Жизнь в неволе, среди врагов – это ад на земле. Когда он узрит свою силу, я направлю ее в нужное русло. Твоя же задача, колдун – безропотно следовать за Кощеем и оберегать его, словно младшего брата. Поверь, твои заботы окупятся, а чрезмерное любопытство – удовлетворено.
- Да будет так, - хмуро молвил Тарх.
Иван проснулся среди ночи, закованный в колоду. Рядом догорал костер, возле которого крепко спали два вооруженных половца, охранявших княжича от степных волков. Он не знал, что разбудило его, но сердце его колотилось так, словно хотело разбить прутья грудной клетки и выскочить в бездну степи. Душа его металась, какая-то непомерная тяжесть давила на нее. Иван чувствовал, что совсем недавно совершил нечто ужасное, но проснувшаяся головная боль сбивала мысли в кучу. Он долго всматривался в степь, покрытой паволокой ночи, в лицо ветра, доносившего запах трав и далекий волчий вой.