Но Вельзевул, у которого был ещё шанс на примирение с Кошкой, на все её раздражённые и укоряющие мяуканья отзывался:
–Я занят!
Один раз, расщедрился, правда, и бросил ей поиграться черепушку какого-то смертного. Кошка долбанула лапкой по этой черепушке, та разлетелась, кошке стало чуть легче…
Она решила, что нашла освобождение от гнева и в следующий день усердно, чтобы Вельзевул наверняка понял, громила его покои. Вельзевул долго бранился, а в конце бросил страшную, совсем обидевшую Кошку фразу:
–Лучше бы что полезное сделала! Хоть бы мышь поймала!
«Полезное?» – возмутилась Кошка. – «Я? Позвольте, меня заводили, как вещь какую, не спросив ни моего согласия, ни моего разрешения, совсем не для пользы!»
И что-то, уже оживающее тогда, нежное под шёрсткой, в месте мёртвого сердца, будто бы заледенело. Но Кошка была мстительной. В ту же ночь она с лёгкостью нагнала какую-то большую жирную крысу в углу покоев Вельзевула, которого теперь ненавидела. И легко перебила позвоночник крысе. Крыса что-то пыталась верещать о том, что она, мол, крысиная королева, и вообще, может обратить Кошку в какое-то говорящее щёлкающее орехи пугало, но Кошка только фыркнула и демонстративно (не будь она Кошкой, стала бы актрисой) положила трупик крысы аккурат на бумаги Вельзевула.
Какие-то очень важные бумаги, как оказалось. Вельзевул был в ярости, и Кошка, не прощаясь, в раздражении ушла от его криков и высказываний о том, какая же Кошка бестолковая и надо было брать пуделей Мефистофеля!
Хотя, ушла – не то слово. Она, конечно, хотела бы уйти так, как положено, вальяжно, по-царски, не торопясь. Вместо этого пришлось улепетывать от тапка, который Вельзевулу подарил не остроумный, но очень ехидный Астарот…
***
–Ну прости, – убеждал Вельзевул Кошку. Он знал, что его ранг позволит ему повторно доканать Азазеля и тот ему притащит хоть десять ещё кошек. Но Вельзевул знал, что именно эта – белая, с нежной и мягкой шёрсткой, с умными зелёными глазами – его Кошка.
Кошка села на тумбе спиной к Вельзевулу. Она была похожа на белый сугроб – пушистая, мягкая…только сугроб не даст вам лапой, если вы его погладите, когда он этого не хочет.
–Пошли домой, делай то, что хочешь, – убеждал Вельзевул. – Я никогда больше так себя не поведу.
Кошка слегка склонила голову набок, мол, говори-говори…
–Ну! – у Вельзевула кончались слова. Он не был оратором, за что его постоянно подкалывали демоны вроде Асмодея или Азазеля, прославленные красноречием и умением затмевать людской рассудок сладкими словами.
Кошка молчала.
–Придётся, всё-таки, брать пуделя…– вздохнул Вельзевул. – Эх, ладно, бывай!
И Вельзевул повернулся, готовый идти назад. Этого Кошка снести не могла! Чтобы какой-то пудель… тьфу! Погань! Она раздражённо мяукнула, призывая Вельзевула вернуться. Тот ждал и повернулся с готовностью, осторожно взял её на руки. Кошка, впрочем, не удержалась от мелкой мести и всё-таки цапнула его пару раз, но так. Слегка, чтобы помнил, как он перед нею виноват.
Но Вельзевул даже не вздрогнул – руки были в тепле и в мягкости его единственного любимого существа.
***
С Кошкой в руках Вельзевул шёл к своим покоям, когда на его пути вырос, как из ниоткуда Азазель.
–Куда идёшь? – спросил Азазель таким тоном, от которого у Вельзевула всё внутри сжалось. Ничего хорошего такой тон не сулил, это ясно.
–К себе, – осторожно ответил Вельзевул.
–А эту…куда? – Азазель кивнул на Кошку, та напряглась – она не любила, когда её называли «этой» при ней же. В конце концов, это свинство! Она же Кошка. Кошка и есть.
–К себе, – повторил Вельзевул и крепче сжал Кошку в руках, любимица напряглась, он это чувствовал и спешил её успокоить.
–Не положено, – мрачно отозвался Азазель и объяснил: – пока тебя не было, пудели Мефистофеля взбесились. Один прогрыз какое-то там пальто у Самого…
Азазель демонстративно указал пальцем вниз, подразумевая Люцифера. Азазель и Люцифер, когда были ещё ангелами, были друзьями. Наверное, по этой причине Люцифер и не отстранял сейчас Азазеля от себя – ему нравилось видеть своё величие, которое казалось ещё больше рядом с другом, с которым он когда-то был равен в силе.
–Пальто…– не понял Вельзевул и осёкся.
–Ага. Передали. Оттуда, – Азазель ткнул пальцем в потолок, – а эти пудели…короче, сейчас у нас пока такая политика. При дворе никаких животных. На конюшнях, пожалуйста. В заповедниках тоже. Но никаких!
Вельзевул почувствовал, что должен заступиться за свою Кошку. Она принадлежала ему и он должен был спасти её, не предавать её доверия и не возвращать в глубины преисподней, в которых вряд ли был санаторий…