Выбрать главу

Не говоря ни слова, собравший свои вещи Шуперт кивает подошедшему к машине Мартинесу, который просит подождать его и срывается в библиотеку. Ее квартиру он уже проверил – там пусто. Но может быть тут? А вдруг она все же не ушла? Вдруг решила ждать его? Спряталась где-нибудь среди стеллажей: замерзшая, дрожащая, скрутившаяся в комочек? Но там тоже пусто – даже части книжек не хватает. Она уехала вместе с ними – с теми, кого любит больше всего на свете. Ее книгами.

Он улыбается и выходит на улицу, садясь за руль и бросая последний взгляд на пустынный город – такой же серый, как и ее глаза. И что теперь?

========== Глава 25 ==========

Спустя полгода…

Эту местность он может узнать с первого взгляда. Этот лес, эту дорогу, эту ограду. Такую, до смешного, почти ничем не укрепленную. А ходячих у сетки собирается немало: наверное, и людей на территории тюрьмы уже довольно много. Значит, они берут чужаков. Добрые, жалостливые, а может быть, просто понимают, что жить нужно большими группами: поодиночке теперь сложно.

И лучше бы все эти мысли и надежды Мартинеса оправдались. Ведь он сейчас, медленно поднимая вверх руки и толкая в бок шагающего рядом настороженно скалящегося Митча, подходит к тюремным воротам, поглядывая в сторону нескольких тварей вдалеке. Если им не будут спешить открывать, то оружием воспользоваться все же придется – спасая свою жизнь.

Но тюремные не узнают Мартинеса, а потому открывают ворота слишком быстро. А может быть, они, даже узнав его, просто не испытывают ни малейшего удовольствия при мысли о зрелище столь неравного боя: двое измученных, оборванных мужчин против пары десятков ходячих? Добрые. Когда-нибудь их доброта сведет их всех в могилу. Если она, конечно, настоящая.

А вот доверчивости здесь маловато: местный предводитель, заметно заросший с того времени, когда Мартинес видел его в последний раз, торопливо обезоруживает их обоих, отбрасывая биту и пистолеты в тележку, полную каких-то сорняков. Кажется, тут вовсю процветает фермерство – весна у здешних товарищей удалась.

Рик Граймс задумчиво осматривает их, жестом не позволяя приблизиться стайке любопытных детей, и сообщает что-то о каком-то Совете, который и решит судьбу гостей: одного бывшего врага и одного незнакомца. И остается лишь надеяться, что в этом их Совете имеются дамы, способные пустить слезу над рассказом об их скитаниях и лишениях.

- Но сначала – три вопроса, - заявляет вдруг Рик, кивая нескольким подошедшим людям, с интересом уставившимся на незнакомцев. - Первый: сколько ходячих вы убили?

- До хрена, - в один голос с Митчем говорит Мартинес и изумленно кривит губы – что за цирк здесь творится?

- Сколько людей? - тут же портит ему настроение Рик, серьезно вглядываясь в глаза – он узнал его, точно узнал, не мог не узнать. - И… почему?

- Живых, что ли? - натурально округляет глаза Митч и мотает головой. - Зачем?

- Ты? - смотрит только на Мартинеса местный лидер, заставляя торопливо просчитывать ситуацию – ответа на такой простой, но слишком уж прямой вопрос у него нет.

- Несколько. По приказу, - отвечает он коротко и расплывчато, пожимая плечами под удивленным взглядом своего товарища.

- И где он? Филип? Губернатор? - делает шаг вперед знакомый черный мужчина, нервно сдергивая с головы шапку и подозрительно глядя на Цезаря.

- Филип? - не может снова умолчать Митч, заметно ничего не понимая.

- Без понятия. Вряд ли выжил. Мы той же ночью его оставили. Одного. Он свихнулся окончательно, так, что, скорей всего, накормил собой ходячих еще тогда, полгода назад, - делится Мартинес, надеясь, что его улыбка, которую так сложно удержать под несколькими, не очень доброжелательными, взглядами, выглядит вполне натурально.

Эта информация, поверили ей или нет, дает им с Митчем доступ в тюремный двор, где люди ведут почти обычную жизнь, приветливо улыбаясь незнакомцам: кажется, здесь и впрямь чужаков не боятся. Мартинес против воли оглядывается, ища одну-единственную тонкую фигурку. Той, о которой он думал все это время. Той, которую невольно вспоминал порой перед сном. Той, которую надеялся встретить здесь. И которую нигде не видел.

Громкий счастливый визг заставляет оглянуться всех: Дейзи, такая непривычно простая и ничем не выделяющаяся среди остальных, несется навстречу Мартинесу, едва не сшибая по пути какого-то ребенка. Одно мгновение – и она уже обнимает его за шею и торопливо покрывает поцелуями лицо под завистливым взглядом Митча и изумленными – остальных. Дейзи в своем репертуаре. А может быть, в самом деле, так рада его видеть?

- Цезарь! С ума сойти! О, Боже! Я думала, что ты… что тебя… я так боялась! А ты жив! Ты здесь! Ты теперь здесь… Это, правда, не сон? - лепечет она что-то, глядя на него полными слез голубыми глазами и оглядываясь на остальных, словно предлагая разделить ее счастье.

И все, несмотря на то, что до того провожали ее, бегущую, не очень доброжелательными и даже насмешливыми взглядами, вдруг тоже улыбаются. Радуются их встрече, придумывают себе слезливые истории о красивой любви и, возможно, даже меняют свое отношение к нему – Мартинесу. Который становится в их глазах уже не просто каким-то появившимся непонятно откуда незнакомцем, или же для некоторых – бывшим врагом, чей приход кажется подозрительным, а таким же человеком, как и они сами. Способным на любовь и страдания, имеющим свою историю. Такую сказочную и чудесную: разлучившиеся по воле злой судьбы влюбленные неожиданно находят друг друга. Какой счастливый конец.

Только это еще совсем не конец – его судьбу решать даже не начинали.

И не очень-то счастливый. Ведь вся эта придуманная история совсем не входит в его планы. Нет, она отличная и замечательная. Она невероятно полезна в данных обстоятельствах. Вот только главная героиня подкачала. И так некстати выступила на передний план, заступив собой ту, которая сейчас должна стоять рядом: тихо и смущенно. Робко заглядывая в глаза и утопая в его объятьях. Маленькая, несчастная, немая. Это – ее место. Но вместо нее Дейзи. А стоит ли сейчас перебирать?

Собравшаяся вокруг гостей толпа начинает нервировать Рика и Тайриса, которые намекают всем, что пора расходиться. Уже виденный Мартинесом раньше, в Вудбери, парень азиатской наружности по имени Глен отводит Дейзи в сторону, обещая, что она пообщается со своим кем-то там позже. А он оглядывается в последний раз и не чувствует легкого толчка в спину, видя лишь распахнутые серые глаза только сейчас выглянувшей на шум все такой же бледной и худой девушки.

Минни не бросается ему навстречу, не бежит, не идет, не делает ни шагу вперед. Она стоит пораженная, прижимая к подбородку сжатые кулаки, кусая губы и недоверчиво моргая. Словно не верит тому, что видит. Словно давно его похоронила, как и Дейзи. И словно не знает даже, рада ли она ему. Какая глупая мысль. Конечно, рада.

Его толкают в спину сильней, а она едва заметно улыбается. Ему приказывают поторопиться, а она слабо приподнимает руку в приветствии. Его заводят в помещение, а она смотрит ему вслед. Рада?

Мартинесу все здесь кажется бестолковым и неорганизованным. Он стоит, прислонившись к серой стене в коридоре, и насмешливо смотрит на этот их Совет: откуда-то спешит старик, обнимая одной рукой светловолосую, с любопытством посматривающую в сторону чужаков девушку с младенцем на руках; суетливый азиат тут же уводит эту девушку в сторону, а потом возвращается к сомневающемуся Рику и почему-то уговаривает его принять участие в Совете; незнакомая женщина, запыхавшись, подходит к комнате и, кажется, стирает с рук следы муки; смеющаяся Саша выскакивает из-за угла и морщится, узнавая одного из гостей, чью участь ей придется решать.

Какой-то длинноволосый подросток убегает искать еще кого-то, а Мартинеса с Митчем заводят в комнату: шкафы, большой стол и несколько стульев. На которые им присесть, конечно, никто не предлагает. Целый ряд вопросов и неуверенные взгляды всех присутствующих. Никто не знает, что с ними делать. Никто не знает, что делать с ним. С Цезарем Мартинесом – бывшим врагом. А бывшим ли?