Высокий поджарый парень в джинсах и кожаной куртке нараспашку, обнажающей голую грудь. Под неестественно светлой кожей бугрятся рельефные мышцы, невольно притягивая взгляд. Волосы до плеч, черные и жесткие, как вороньи перья, торчащие во все стороны. Узкое бледное лицо с надменными и резкими чертами. Рот — твердая насмешливая линия. Черные большие глаза с недобрым прищуром. Взгляд — как у волка перед прыжком. Чертовски красивый парень. Чертовки опасный.
Вампир.
Я кубарем скатилась с подоконника, расплескав остатки какао себе на майку, заметалась по кухне в поиске оружия. Под руку подвернулся кухонный нож. Повернувшись к подруге, я яростно зашипела:
— Какого черта ты притащила сюда кровососа?!
— Шеба, тише. — Рэй успокаивающе подняла руку, — это мой друг. Не бойся, он тебе ничего не сделает, он безобиден…
— Все они — безобидные зверушки, только кусаются больно, — процедила я, не спуская глаз с вампира. Тот продолжал стоять, привалившись спиной к косяку и скрестив руки на груди. Да еще, тварь такая, кривил в усмешке бескровные губы, точно ситуация его забавляла!
— Хватит с меня на сегодня клыкастых ублюдков! — от ненависти пол зашатался у меня под ногами. Голыми ногами, между прочим… А этот урод стоит и пялится!
— Шеба! — в голосе Рэй зазвенел металл. Кажется, она разозлилась. — Тебе чего, оплеух навешать? Будешь орать, сюда весь кампус сбежится! Говорю тебе, дурья башка, Люций — мой друг.
— Кровососам запрещено покидать Ночной Город с наступлением темноты, — отчеканила я. — Ты же знаешь. Им запрещено пересекать Стену после заката…
— Ну и беги, донеси кому-нибудь. Например, своему дружку, Арку. — впервые Рэй смотрела на меня с таким презрением. Синее пламя ее глаз причиняло почти физическую боль. — Как будто ты не знаешь, что всем плевать на этот долбаный закон, что его нарушают все, кому не лень! Люций приходит ко мне не в первый раз… и по моему приглашению.
Да, она не врала. Сейчас кухню наполнил знакомый уже аромат озона, стойкий, словно после только что прошедшего ливня.
Я в сердцах швырнула нож на пол, и он полетел под ноги вампиру.
— Как ты можешь, Рэй… он же поганый кровосос!
— На твоем месте, девочка, я бы выбирал выражения, — ледяным голосом произнес Люций. Заговорил, наконец! Если хотите, чтобы вампир оторвал вам голову, просто попробуйте его оскорбить. Гордостью с этими тварями поделился сам Дьявол, и ущемившему ее можно сразу заказывать себе место на кладбище.
— На твоем месте я бы заткнула свой клыкастый рот и убралась вон, — огрызнулась я, чувствуя, как закипает кровь. И надо же было угодить в такую переделку без меча или хотя бы пары кинжалов, да еще в этой тонкой майке, едва прикрывающей зад!
Парень неуловимым движением чуть подался вперед, и неожиданно в лицо мне пахнуло могильным холодом — даже волосы взметнулись за спиной. По спине побежали мурашки. Должно быть, передо мной стоял истинный вампир — ибо мой братец, например, таких фортелей никогда не выкидывал.
— Люций! — Рэй загородила меня собой, и в ее возгласе было столько мольбы и страха, что я начала понимать, во что влипла.
— Пожалуйста, Люций, милый, — Рэй коснулась его плеча, но он довольно грубо ее оттолкнул, и не успела я глазом моргнуть, как черноволосый вампир оказался у меня перед носом. Схватил когтистой рукой за горло и впечатал затылком в стену. Несильно, но довольно больно. Захрипев, я попыталась достать его коленом, но удар, который обычно достигал цели, потерпел фиаско. Вампир двигался в десятки раз быстрее меня. В результате пострадал не его пах, а мой живот. Боль была такой сильной, что я согнулась пополам, беззвучно хватая воздух ртом. Сквозь пелену набежавших слез я увидела белое как смерть лицо Рэй, застывшей у двери. Потом меня разогнули, легонько стукнули о стену и … отпустили. Не удержавшись на ногах, я сползла по стене на пол и осталась сидеть, тупо глядя на Люция снизу вверх. Было чертовски унизительно… и больно.
— Не будь ты сестрой Рыжего Демона, я бы не посмотрел, что ты — подруга Рэй. — с нескрываемым презрением сказал вампир. — Благодари брата за то, что в этот раз я дарю тебе пощаду, девчонка. А следовало бы для острастки вырвать твой поганый язык и скормить его псам Пустоши… если бы они стали жрать такое дерьмо.
— Я… не… сестра… Рыжего… Демона… — мне приходилось выталкивать из себя слово за словом, ибо даже речь причиняла боль. Крепко же он меня приложил! — Я… Шеба… просто… Шеба!