Он снова бросил тоскливый взгляд на стеклянную перегородку, за которой перед сейфом стоял на коленях Корвейн, потом решительно повернулся и пошел вглубь зала.
Один раз он уже потерял контроль. Повел себя, как испуганный ребенок. Сейчас он пытался взять себя в руки.
Мимо бесконечного ряда кукол Торнхилл направился к задней части зала. Рядом со стеллажом, высившимся до самого потолка и полным заготовок, стоял накрытый клеенкой стол, на котором лежала наполовину готовая кукла. Ее поза была причудлива. Кукла лежала на согнутых, словно застывших посреди движения членах так, как будто только что напряглась, а до этого покоилась, расслабившись. Одна рука лежала рядом с телом, а глаза на неподвижном лице были закрыты — полная иллюзия спящего человека.
Торнхилл нерешительно подошел. Снова им овладело предчувствие опасности, но любопытство было сильнее.
Вид куклы заставил его содрогнуться.
Эта была женщина — вернее, эта фигура однажды должна была стать женщиной. Правая сторона ее, которую он увидел сначала, была почти закончена, но левая половина тела еще не обработана — угловатая пластиковая заготовка, только смутно напоминавшая человеческое тело. Туловище было грязным от проступавшей коричневой краски с белыми пятнами, заготовка руки висела, как беспомощная скрюченная лапа.
Зрелище было ужасным. Внутри Торнхилла что-то судорожно сжалось, когда его взгляд упал на куклу. Правая половина — тонкое, такое, как и нужно, милое женское лицо.
Но только половина.
Левая часть лица была отвратительной, зловещей гримасой — угловатая, неправильной формы, с коричневыми комками, с неровной дырой, сделанной для глаза, искаженная жуткой, злорадной усмешкой. Словно лицо женщины наполовину было залито кислотой или обгорело, а потом зажило отвратительной паутиной шрамов. Во всяком случае, это выглядело чертовски похоже.
Из другого конца помещения раздался резкий крик.
Торнхилл оцепенел.
Крик повторился, резкий, нечеловеческий. Звякнуло стекло, потом что-то с грохотом упало, как будто очень тяжелое тело.
— Торнхилл, на помощь!
Это был голос Корвейна.
Наконец Торнхилл очнулся от своего оцепенения. Он повернулся, мощным движением прыгнул от стеллажа и помчался вперед.
Снова раздался этот резкий нечеловеческий крик, сопровождавшийся глухим шумом борьбы, и снова зазвенело разбитое стекло. Торнхилл опрометчиво шагнул вперед и наткнулся на куклу. Он запутался в неподвижных манекенах. Торопливо пытался выпутаться, но его одежда каким-то непонятным образом застревала между пальцев или когтей манекенов. Наконец он с силой вырвался, отшвырнул две-три фигуры, стоявшие у него на пути, и в слепой ярости ударил в искусственное лицо. Он неуверенно двинулся дальше, снова наткнулся на фигуру и, чувствуя, что панический страх захлестывает его, снова ударил.
Острая боль пронзила его запястье.
Манекен опрокинулся навзничь, в падении повалил еще штук пять ближайших фигур и раскололся, ударившись о твердый бетонный пол. Голова его прокатилась метра на три вперед и, наконец, остановилась, улыбаясь и покачиваясь. Нарисованные глаза вылупились на Торнхилла в бессильном бешенстве.
Юный взломщик с усилием оторвался от ужасного взгляда и двинулся дальше, пошатываясь. Крики Корвейна и шум борьбы смолкли, но неожиданно наступившая тишина показалась ему еще страшнее шума.
Торнхилл осмотрелся остекленевшими, расширенными глазами, а потом начал медленно двигаться к стеклянной перегородке в конце зала. Инстинктивно он сделал большой круг, обойдя сломанную куклу с отбитой головой.
Под его ботинками хрустнуло стекло, когда он приблизился к конторке. Он остановился, сжал кулаки и с усилием выдохнул.
Что-то останавливало его и не давало войти внутрь.
Опять это инстинктивное чувство опасности, подсказывавшее, что впереди его ожидало нечто ужасное, невообразимое.
Овладев собой, он осторожно, шаг за шагом, пошел.
— Сэм!
Его голос призрачно пусто прозвенел в этом широком и высоком зале. Он чуть не испугался своего крика. Ответа не последовало.
Он протянул руку к двери, помедлил и, наконец, нажал на ручку решительным рывком. Разбитое стекло выпало из рамы, когда он распахнул дверь, осколки упали на пол и развалились там на бесчисленное множество крохотных кусочков, а один длинный, остроугольный поранил его руку, оставив длинную кровавую полосу на коже, но едва ли Торнхилл это заметил. Он смотрел, как прикованный, на Корвейна.
Взломщик все еще стоял на коленях перед сейфом, толстая дверца была открыта, пачки банкнот заполняли сейф.
Перед Корвейном стояла кукла. Она была обнаженной и незаконченной, как и все другие, но она отличалась от тех, которых Торнхилл видел снаружи. Она стояла, наклонившись вперед, с опущенной головой и злорадной усмешкой на нарисованных губах.
Ее вытянутые руки лежали, как смертельные стальные зажимы, на горле Корвейна.
Майк нажал на нижнюю кнопку, подождал, пока дверцы лифта закрылись, и с преувеличенно деланным стоном застыл у деревянной стенки.
— Готово, — буркнул он. — Наконец-то.
— Хм?
Дамона нахмурила брови.
— Как прикажешь понимать твои слова, великий маэстро?
Майк коротко усмехнулся, но сразу же, без перехода, стал серьезным.
— Как хочешь, дорогая.
Он кивнул и добавил:
— Во всяком случае, переговоры начнутся, поскольку ты или я для этого необходимы.
Он выделил эти слова особо, но Дамона сделала вид, будто не расслышала, и Майк после едва заметной паузы продолжал:
— Кроме того, у меня расшатались нервы, и они расшатываются еще больше, когда я вижу, что ты так думаешь.
Дамона вздохнула. Лифт остановился на первом этаже. Она казалась королевой, когда быстрыми шагами пересекала холл. Лишь когда они перешли заполненную автомобилями Кинд-роуд и сели в обтекаемый красный «Порше», Майк заговорил снова.
— В последнее время ты довольно редко появляешься, — сказал он укоризненно. — Особенно если учесть, что фирма, в сущности, принадлежит тебе.
Дамона усмехнулась, откинулась на мягкие подушки и машинально нащупала ремень безопасности.
— Возможно, — согласилась она. — Но у меня сейчас много забот.
— Ах!
Майк включил мотор, терпеливо дождался свободного места в автомобильном потоке.
— Ты считаешь важным все, кроме меня.
Дамона слегка рассердилась, но в то же время она сознавала свою вину. В сущности, Майк был полностью прав. Ведь он уже в течение месяца нес за нее все основные тяготы управления концерном «Кинг», и эта задача явно истощала его силы. Он выглядел больным и утомленным. Под глазами лежали темные круги, а руки нервно вздрагивали на руле.
— Я серьезно подумаю над этим, — сказала Дамона через некоторое время. — Не отдать ли управление концерном в чьи-нибудь руки? По крайней мере, на некоторое время.
— Отдать?
— Ну, передать полномочия, если это выражение тебе нравится больше. Романо Тоцци готов к этому. Так будет лучше для всех.
Майк выругался, прибавил скорость и заставил «Порше» в последний момент проскользнуть на желтый свет.
— А мы укрываемся в Кинг-крепости и ждем следующего ледникового периода, так? — несколько насмешливо спросил он.
Дамона раздраженно покачала головой.
— Едва ли. Но мы должны, наконец, что-то предпринять против Зарангара и его банды. Я очень жалею, что сидела и ждала его следующего удара, вместо того чтобы действовать. Парень становится опасней день ото дня.
— Ты думаешь?
— Я знаю это, — подтвердила Дамона. — Это затишье в последнее время…
— Затишье? — вопросительно повторил Майк.
— Да, затишье, — подчеркнула Дамона. — И оно мне не нравится. Я считаю, если хочешь знать, что он готовит решительный удар. Действительно опасный удар. Все, что он делал до сих пор, служило только для того, чтобы держать нас в напряжении и отвлекать наше внимание.
Майк задумчиво кивнул.