— Нейроинтерфейс — это мост между биологическим и искусственным интеллектом, — объясняла она студентам. — Мы учимся переводить мысли в команды для машин и, наоборот, передавать информацию от машин напрямую в мозг.
После месяца теоретической подготовки началась практическая работа. Именно тогда доцент Велл рассказала о новом проекте, который мог заинтересовать наиболее способных студентов.
— Военное командование выделило грант на исследование возможностей использования нейроинтерфейсов для управления космическими кораблями, — объявила она на одной из лекций. — Представьте себе — пилот, напрямую связанный с системами корабля через нейронную связь. Скорость реакции увеличилась бы в разы, а точность управления достигла бы невиданных высот.
Глаза Алекса загорелись от интереса. Это было именно то, что могло объединить его две специализации — космическую инженерию и археотехнологию.
— Это возможно с современными технологиями?
— Существует целое непроработанное поле для исследований, — ответила доцент. — Современные нейроинтерфейсы теоретически позволяют передавать сложные команды и даже концепции, но для полноценного управления кораблем нужны гораздо более глубокие настройки системы.
Доцент встала и подошла к окну, за которым виднелись военные транспорты, садящиеся на посадочные площадки института.
— Военные считают, что понимание принципов работы нейроинтерфейсов поможет нам создать принципиально новые системы управления, — объяснила она Алексу. — Проблема в том, что современные интерфейсы — это многослойная система программного обеспечения, накопленная за столетия.
— Это военный грант? — уточнил Алекс.
— Именно. Мы работаем над этим проектом уже несколько месяцев. У нас собралась целая команда — студенты, аспиранты, несколько ученых из других институтов. Студенты работают как мои помощники, но участвуют в настоящих исследованиях на переднем крае науки.
Алекс почувствовал, как сердце забилось быстрее. Это была именно та возможность, о которой он мечтал — возможность работать с передовыми технологиями на стыке теории и практики.
— Я готов присоединиться к команде, — сказал он решительно.
— Отлично. Завтра познакомлю тебя с остальными участниками проекта.
Следующие два месяца пролетели в интенсивной работе. Алекс едва успевал совмещать исследовательский проект с основными занятиями — лекции по термодинамике корабельных двигателей, практикумы по проектированию систем жизнеобеспечения, семинары по материаловедению для космических конструкций. Часто ему приходилось засиживаться до глубокой ночи, готовя курсовые работы по расчету прочности корпусов или изучая новые сплавы для обшивки кораблей. Исследовательская группа располагалась в специально оборудованном крыле института, где военные установили дополнительные системы безопасности. Команда состояла из восьми человек: доцент Велл руководила проектом, трое ученых из других институтов занимались теоретическими аспектами, а четверо студентов, включая Алекса, выполняли практическую работу под их руководством.
Военное влияние ощущалось повсюду. В коридорах института теперь постоянно дежурили охранники в форме армии Республики. Многие лаборатории были реквизированы под военные нужды, а оставшиеся работали по строгому графику, согласованному с военным командованием. Даже учебные мастерские факультета космической инженерии теперь использовались для ремонта поврежденных истребителей, доставляемых с фронта. Студенты шутили, что КТИ больше напоминает военную базу, чем учебное заведение.
Но Алекс понимал серьезность ситуации. Каждый день приносил новости о потерях на фронтах, о захваченных сепаратистами системах, о новых ужасающих боевых дроидах противника. Республика нуждалась в технологическом превосходстве, и их работа могла стать ключом к победе.
Основой их исследований были стандартные нейроинтерфейсы производства компании "Сайботех" — те самые устройства, которые использовались на вступительных экзаменах в институт. Это были довольно совершенные системы, способные не только считывать простые мысленные команды, но и передавать сложные концепции и образы напрямую в мозг пользователя.