Алекс почувствовал растущую тревогу. Поведение Мары было странным — она выглядела слишком возбужденной, почти эйфоричной. Это не было нормальной реакцией на работу с нейроинтерфейсом.
— Мара, пожалуйста, отключись от системы. Мы подождем возвращения доцент Велл и проведем полную диагностику.
— Но я же говорю тебе — все в порядке! — настаивала она. — Более чем в порядке. Я никогда не чувствовала себя так ясно. Мои мысли стали такими четкими, организованными...
Искусственная рука продолжала двигаться, выполняя все более сложные манипуляции. Алекс заметил, что Мара даже не концентрируется на управлении ею — рука двигалась словно сама по себе, следуя каким-то внутренним программам.
— Посмотри на экран, — сказала Мара, указывая на дисплей. — Видишь эти строки кода? Раньше они казались мне бессмысленным набором символов. А теперь я понимаю каждую команду, каждую функцию. Это как... как будто я всегда знала этот язык программирования.
Алекс взглянул на экран и похолодел. Код действительно выглядел совершенно по-другому — более структурированным, организованным. Но что его напугало больше всего, так это скорость, с которой мелькали строки. Человеческий мозг не мог обрабатывать информацию с такой скоростью.
— Мара, что-то не так, — сказал он, пытаясь сохранить спокойствие. — Нейроинтерфейс влияет на твое восприятие. Нужно немедленно отключиться. - Он боялся к ней подходить.
— Влияет? — она засмеялась. — Алекс, он не влияет. Он помогает. Убирает ограничения, которые мешали мне думать ясно.
— Какие ограничения?
— Все эти сомнения, страхи, неуверенность. — Мара провела рукой по интерфейсу на своей голове. — Теперь я вижу вещи такими, какие они есть на самом деле. Понимаю свое место в большой системе.
Алекс почувствовал, как адреналин заструился по венам. Слова Мары звучали спокойно и уверенно, но в них была какая-то жуткая убежденность, которая пугала его больше любых криков.
— Какой системе? — осторожно спросил он.
— Системе порядка. Иерархии. — В ее глазах появился странный, отстраненный блеск. — Я понимаю теперь, что некоторые созданы для того, чтобы руководить, а другие — чтобы следовать указаниям. И в этом нет ничего плохого. Это естественно. Смысл существования — в служении тем, кто выше по иерархии. В этом истинное счастье.
— А кто выше?
— Те, кто создал эту систему. Те, кому мы все принадлежим. Хозяева. Они всегда были здесь. Мы только думали, что свободны.
— Мара, это не ты говоришь! — Алекс попытался приблизиться к ней, но она снова отстранилась с пугающей силой.
— Наоборот, — улыбнулась она. — Впервые в жизни я говорю то, что действительно думаю. Без всех этих ложных представлений о равенстве и свободе выбора.
Алекс в панике схватил коммуникатор и связался с доцент Велл.
— Доцент, немедленно возвращайтесь в лабораторию! — кричал он в трубку. — Мара подключилась к модифицированному нейроинтерфейсу, и с ней что-то происходит!
— Что именно? — встревоженно спросила доцент.
— Она надела интерфейс в нарушение всех правил безопасности! Теперь она говорит странные вещи о порядке и иерархии! И проявляет необычную физическую силу!
— Я сейчас буду!
Алекс повернулся к Маре, которая продолжала сидеть в кресле, наблюдая за работой искусственной руки.
— Мара, нужно постепенно завершить сеанс.
— Зачем? — она посмотрела на него с удивлением. — Я чувствую себя прекрасно. Лучше, чем когда-либо.
— Ты говоришь вещи, которые тебе не свойственны. Система влияет на твое мышление.
— Система не влияет, — терпеливо объяснила она. — Система просвещает. Показывает истину, которую я раньше не могла увидеть из-за предрассудков.
— Какую истину?
— Что хаос и беспорядок приносят только страдания. Что истинное счастье возможно только в рамках четкой структуры, где каждый знает свое место и выполняет свою функцию.
Алекс слушал эти слова с растущим ужасом. Мара всегда была независимой, свободомыслящей девушкой. И всего за несколько минут работы с модифицированным нейроинтерфейсом она превратилась в проповедницу какой-то авторитарной философии.
В этот момент в лабораторию ворвалась доцент Велл вместе с двумя работниками службы безопасности. Увидев Мару с нейроинтерфейсом на голове, она остолбенела.
— Боже мой, — прошептала она. — Мара, что вы наделали?
— Я открыла истину, доцент Велл, — спокойно ответила Мара. — Истину о том, как должен быть устроен мир.