Спуск во второй раз показался еще более напряженным. Шахта словно сужалась, металлические стенки давили на плечи, а воздух становился все более спертым. Капли конденсата падали на затылок, стекая за воротник холодными ручейками. Звук собственного дыхания в замкнутом пространстве казался чудовищно громким, а мысль о том, что путь назад может оказаться отрезанным, заставляла ускорять движение, рискуя застрять в особенно узких местах.
Вдоль стен зала тянулись ряды более мелких помещений — мастерских, складов, лабораторий, каждое из которых хранило свои секреты. Воздух в них был еще более застоялым, пропитанным запахами химикатов, металла и чего-то органического, что давно разложилось, оставив лишь слабый, тошнотворный след. Большинство помещений было пустыми, но в некоторых сохранилось оборудование, покрытое пылью, которая поднималась облаками при каждом движении, заставляя кашлять и слезиться глаза.
В одной из комнат Алекс нашел целую коллекцию инструментов невероятной тонкости работы. Резцы, которые могли вырезать детали размером с песчинку, их лезвия поблескивали в свете фонаря, не затупившись за долгие годы. Измерительные приборы с точностью, поражающей воображение — микрометры, способные различать доли атома. Материалы, которые он не мог даже идентифицировать — металлы с радужными переливами, кристаллы, излучающие слабое внутреннее свечение, полимеры, которые на ощупь казались одновременно твердыми и мягкими.
Воздух в мастерской был особенно тяжелым, наполненным призраками давно завершенных работ. Казалось, что стены помнят прикосновения мастеров, звук работающих инструментов, тихие разговоры тех, кто когда-то творил здесь чудеса техники. Пыль на рабочих столах лежала неровным слоем, и в некоторых местах были видны отпечатки — словно кто-то совсем недавно прикасался к поверхности.
В одной из мастерских он обнаружил устройство размером с ладонь, покрытое символами, которые не походили ни на один известный ему алфавит. Знаки были вырезаны с невероятной точностью, каждая линия казалась живой, пульсирующей в свете фонаря. Когда Алекс взял его в руки, поверхность слабо засветилась голубоватым светом, теплым и приятным, а в воздухе появилась мерцающая голограмма — схема какого-то сложного механизма, детали которого медленно вращались, показывая внутреннее устройство.
— Реагирует на прикосновение, — пробормотал он, поворачивая устройство в руках. Голограмма послушно вращалась вместе с ним, показывая механизм с разных сторон, каждый поворот открывал новые детали, новые уровни сложности.
Это было необычно и тревожно одновременно. Даже лучшие современные голопроекторы требовали значительных энергозатрат и сложной настройки. А здесь маленькое устройство, пролежавшее в заброшенном помещении десятилетия, работало как новое, словно время не властно над технологиями древних мастеров.
Из глубины зала периодически доносилось бормотание одичавшего дроида: "...смена номер... тысяча двести... или... нет... ошибка... где все?... почему темно?... включить освещение... команда не выполнена... система повреждена... ремонт... требуется ремонт..." Голос то приближался, то удалялся, сопровождаемый скрежетом металла и шипением поврежденных гидравлических систем.
Алекс выбрал небольшую комнату в дальнем углу зала для своего тайника. Помещение было относительно чистым, воздух здесь не казался таким тяжелым, а единственный вход позволял контролировать подходы. Он принес несколько водонепроницаемых ящиков, походный стол и лампу на аккумуляторах, создав подобие полевой лаборатории. Стены комнаты были покрыты теми же загадочными символами, что и найденное устройство, они словно наблюдали за его работой мертвыми глазами.
Каждые несколько дней он спускался в подземелье, преодолевая клаустрофобию узкой шахты, где металл скрипел под весом его тела, а конденсат капал на затылок холодными каплями. Постепенно он научился двигаться в темноте, различать звуки — безобидное капание воды от зловещего скрежета приближающегося дроида, эхо собственных шагов от чужих звуков. У него появилась карта подземных уровней, намного более подробная, чем схемы R4-K9, отмеченная безопасными путями и местами, где лучше не появляться.