— Сам вот мечтал летать,— вздохнул Сергей Павлович,— а не выходит. Это для вас, молодых. Но на планерах налетался вдоволь, в Коктебеле. А ведь создадим когда-нибудь корабли, на которых будут летать люди всех возрастов, как в самолетах. Обязательно создадим!
И решив, что предисловие к главному разговору закончено, Королев перешел на деловой тон:
— Двадцать четыре часа — это очень много для космического полета. Вы знаете, как много голосов было за то, чтобы ограничить эксперимент тремя витками. Но мы должны, обязаны сделать глубокую пробу, Герман Степанович,— глу-бо-ку-ю. Не буду говорить громких слов, но второй в мире полет имеет исключительное значение для будущих пилотируемых экспериментов. Основой для прогнозирования завтрашнего дня наших работ может стать ваш доклад о полете, доклад исследователя. Поэтому еще и еще раз прошу: наблюдайте, наблюдайте и наблюдайте и точнее записывайте все. Нет мелочей, все на поверку может оказаться ценным. Это в равной сте-
— Еще раз напоминаю: тщательно испытайте систему ручного управления во всех заданных режимах, возможность посадки корабля в любом районе. Автоматика хорошо, но с человеком — лучше. Может, у тебя есть потребность посидеть, поработать в корабле еще раз?.. Хотя, по правде сказать, это не очень желательно. Корабль полностью подготовлен... Но если ты считаешь это необходимым, я разрешаю.
пени относится и к кораблю, его системам. Как видите,— улыбнулся Королев,— времени мало — всего сутки, а дел...
И, не закончив мысль, обнял летчика. Перешел на «ты».
— Уверен в тебе, как в самом себе.— Взглянул на часы: — Пора, меня ждут.
Перед тем как войти в лифт, Сергей Павлович добавил:
— Как будто все ясно,— ответил летчик,— но было бы неплохо...
— Хорошо. Садитесь в корабль и работайте сколько нужно.
6 августа.
В 3 часа 28 минут по московскому времени начался последний контрольный осмотр кабины корабля и приборов. Все системы работают безотказно.
Над Байконуром утренняя дымка, предвещающая жаркий и душный день. В 6 часов утра на стартовой площадке — заседание Государственной комиссии. С. П. Королев докладывает о готовности ракетнокосмической системы и космонавта Титова к полету. Он просит разрешить старт в намеченные часы — в 9 часов утра по московскому времени.
Герман Титов и его дублер Андриян Николаев вышли из «космического гардероба» в космических доспехах — мягких оранжевых комбинезонах, надетых поверх скафандра, в серебристо-матовых гермошлемах и высоких шнурованных ботинках. Голубой автобус, тот самый, что вез к старту апрельским утром Юрия Гагарина и Германа Титова, уже ждал своих пассажиров. Врач Андрей Викторович Никитин помог летчикам войти в салон, занять места в специальных креслах. Тут же к скафандрам подключили шланг, и приятная свежесть разлилась по телу.
— Ну как, Андрюша? — повернувшись к Николаеву, спросил Герман.
— Главное — спокойствие,— ответил тот своей любимой фразой.
Герман улыбнулся, взглянул на часы. Стрелка приближалась к 7.00 по московскому времени.
В автобус вошел Е. А. Карпов. Убедившись, что все, кому положено, в салоне, сказал шоферу:
— Трогай.
Машина развернулась на площадке возле монтажно-испытательного корпуса и, выйдя на главную магистраль, пошла к стартовой площадке.
Космонавт-Два сел поудобнее и взглянул в окно. Темно-серая степь и ярко-синее небо далеко на горизонте разделялись широкой огненной линией: поднималось солнце. Летчик залюбовался необычной картиной и невольно отвлекся от сегодняшнего дня, от предстоящего полета, к которому с такой неуемной жаждой готовился. В какое-то мгновение вспомнил тот апрельский день...
Он, дублер, сидит в автобусе, в котором только что попрощался с Гагариным. Из автобуса все видно...
Вот Юрий Гагарин в полном космическом облачении стоит у подножия ракеты. Он докладывает председателю Государственной комиссии о том, что готов
к полету... Потом, поднявшись на площадку, обращается к народам мира:
— Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты... Счастлив ли я, отправляясь в космический полет? Конечно, счастлив. Ведь во все времена и эпохи для людей было высшим счастьем участвовать в новых открытиях.