Потянувшись к «Спидоле», я повернул тумблер. Из динамиков сразу полилась бодрая музыка, а затем, жизнерадостный голос диктора живо проговорил:
«Говорит Москва! Начинаем утреннюю гимнастику. Исходное положение — ноги на ширине плеч, руки на поясе… Р-раз, два!»
Вот, это гораздо лучше. Я встал посреди комнаты, чувствуя, что суставы не гнутся, спят ещё. Тело молодое, но не тренированное.
— Ну что, Сергей Громов, начинаем новую жизнь, — буркнул я себе под нос, глядя на отражение в зеркале. Худощавый паренёк с торчащими рёбрами смотрел на меня с немым укором.
«Раз, два, три-четыре!» — продолжал командовать радиодиктор.
«Первое упражнение — наклоны головы! Наклон вперёд — выдох, назад — вдох!» — вещал транзистор.
Я начал выполнять упражнение и даже сделал махи как надо, но уже на третьем упражнении почувствовал непривычную скованность в шее.
«Да уж, не то что на МКС, где каждый день была обязательная физподготовка по полной», — подумал я.
«Второе упражнение — круговые движения руками! Раз, два, три, четыре!»
Раз, два…. и всё. Да-а-а, моя физическая форма не подходит для моих далеко идущих планов. Наклоны давались с некоторым трудом, при поворотах туловища вообще в боку закололо.
«А теперь отжимания!»
Я опустился на старый коврик с оленями. Первые пять отжиманий прошли нормально, на шестом руки дрогнули, а к десятому затряслись. Потом я потерял счет, потому что с трудом отжимался, чувствуя, как деревенеют мышцы.
«Ну и дела…» Но с другой стороны, это хорошо — значит, хотя бы есть чему деревенеть.
Заглянув под кровать, я обнаружил там пару литых чугунных гантелей килограмм по пять каждая, причём показательно покрытых толстым слоем пыли. Видимо, предыдущий хозяин ими не пользовался.
Рядом валялся ржавый экспандер «Садко» — две рукоятки, соединённые жёсткими пружинами. Попробовал развести руки, но пружины едва поддались, заскрипев.
«Три-четыре! Энергичнее!» — подбадривал радиодиктор.
Я продолжил зарядку, но уже через минуту выдохся. Руки дрожали, лоб покрылся испариной.
«Отлично, товарищи! Теперь упражнения с гантелями!»
Чугунные гантели оказались неожиданно тяжёлыми, будто на них поставили не тот вес. Когда я попытался сделать десятый жим вверх, мышцы уже просто-напросто горели огнём.
«Как же ты, Серёжа, собирался в космонавты с такой физухой?» — мысленно ругал я своего предшественника.
«И последнее — упражнения с эспандером!»
Ржавые пружины скрипели и сопротивлялись, будто не желая расставаться с многолетним покоем. После нескольких растяжек спина вся взмокла, а пальцы предательски дрожали.
«На этом наша утренняя зарядка окончена! Будьте здоровы!»
Я плюхнулся на кровать, чувствуя, как колотится сердце.
— Ну и форма… — проговорил я, глядя на свои худые руки. — Надо срочно исправляться.
Ничего… Москва не сразу строилась. Хотя мне надо побыстрее. И я знаю, как набрать форму за короткий срок. Проходили… Да, проходили, но в иных условиях! Это возможно лишь на спецпрепаратах, которые в обиходе запрещены, но для особых случаев государство снабжало. Но сейчас их мне не достать, да и не надо. У меня свой препарат — молодой организм с повышенным метаболизмом. Ускоренный обмен веществ и регенерация молодого тела — лучшие союзники в наборе спортивной формы. Из кухни донёсся запах яичницы. Мать, видимо, уже встала.
«Сначала легкий завтрак, потом небольшой отдых, а потом на пробежку», — решил я, с трудом поднимаясь с кровати.
В зеркале меня встретило красное, вспотевшее лицо. Держись, Громов, атаманом будешь. Но атаман — не космонавт.
«До космонавта как до Луны… в прямом смысле», — усмехнулся я себе.
Но я не унывал. Руки-ноги есть, остальное приложится. Я знал, что через месяц регулярных занятий смогу привести своё тело в надлежащую форму. Я это чувствовал на опыте многолетних тренировок — не такой Сережа пропащий, как выглядит. Задатки есть, и бицепсы, хоть и не массивные, но тугие, что те чугуняки под кроватью.
«Главное — начать», — сказал я вслух, вытирая лицо полотенцем. Сегодня — три километра бега. Завтра на круг больше, послезавтра…
Додумать не дали, из кухни донёсся голос матери:
— Серёжа! Завтрак на столе!
Я быстро позавтракал яичницей с хлебом, запивая её крепким чаем из фаянсовой кружки. Мать с удивлением наблюдала, как я торопливо проглатываю еду.