«Хорошо, что проверил», — подумал я, закрывая журнал.
Взгляд упал на часы над входом. До лекции профессора А. А. Штернфельда в Политехническом музее оставалась ещё уйма времени.
Я вышел из библиотеки, поднял воротник пиджака — ветер резко усилился, и по небу уже плыли тяжёлые свинцовые тучи.
«Ну вот, дождь скоро начнётся», — подумал я, разглядывая потемневшие облака.
Решил не рисковать и поехать домой, переодеться и взять плащ. На трамвайной остановке пришлось ждать почти десять минут. Видимо, из-за надвигающейся непогоды все ринулись по домам.
Дома я быстро разогрел на плите вчерашний борщ, запил крепким чаем. Пока ел, за окном уже забарабанили первые капли.
«Удачно я успел», — подумал я.
Перед выходом из дома я вытащил из шкафа тёплый свитер и прорезиненный плащ-дождевик и вышел на улицу.
Трамвай скрипел и покачивался на стыках рельсов, а я сидел у окна, наблюдая, как дождь превращает московские улицы в блестящее зеркало. Капли стекали по стеклу, сливаясь в причудливые узоры. В голове крутились все те вопросы, которые задал Серый. Мне было интересно, он действительно просто проверял мои знания и благонадежность, так сказать, в русле рутинной работы — или ему что-то напела Шапокляк? Трамвай дёрнулся, вырывая меня из мыслей, и через распахнутые двери ворвался влажный воздух. В вагон втиснулась стайка школьников с портфелями.
Когда трамвай свернул к нужной мне остановке, я уже стоял у двери. На остановке выскочил первым. Дождь к этому времени превратился в мелкую морось.
Политехнический музей возвышался передо мной, как храм науки — массивное здание с колоннами. Огни из высоких окон отражались в лужах, создавая ощущение, будто всё здание светится изнутри.
«Как же давно я здесь не был», — подумал я и вошёл внутрь.
У входа толпились люди — студенты в промокших пальто, пожилые интеллигенты с портфелями, пара военных. Все торопились внутрь, спасаясь от сырости. Я задержался на мгновение, глядя на афишу:
'Проф. А. А. Штернфельд
«Перспективы изучения верхних слоёв атмосферы»
Начало в 18:30'
Я стряхнул капли воды с плаща и направился к залу, где уже слышались оживлённые голоса.
Зал Политехнического музея был полон. Народ сидел даже на подоконниках. Я протиснулся к свободному месту у колонны, ловя обрывки разговоров:
— Говорят, в Америке уже готовят полёт к Марсу… — протянул какой-то парень в очках.
— Вряд ли, у них и на орбиту-то толком не выходят! — отвечал ему мужчина в форме.
Вдруг зал взорвался аплодисментами — на сцену уже вышел Штернфельд. Невысокий, подвижный, с пронзительным взглядом за толстыми стёклами очков. Легендарный теоретик космонавтики действительно выглядел как школьный учитель.
— Товарищи! — его голос, несмотря на возраст, звенел молодостью. — Сегодня мы стоим на пороге эпохи, когда слова Циолковского о покорении космоса становятся реальностью. Уже в этом десятилетии автоматические станции достигнут Венеры и Марса!
Он щёлкнул указкой, и на экране проектора появилась схема:
— Возьмём для примера полёт «Космоса-1» — первого аппарата этой серии. Как известно из открытых публикаций, такие спутники используют эллиптические орбиты для изучения радиационных поясов. Конечно, точные параметры орбит — это служебная информация, но общий принцип можно понять из работ Циолковского о многоступенчатых ракетах…
В третьем ряду кто-то ахнул. Я обернулся и увидел коренастого парня, в котором узнал своего соседа с экзамена. Он жадно записывал каждое слово в свой блокнот, язык даже набок высунул от усердия.
Штернфельд продолжал, рисуя мелом сложные формулы:
— Для пилотируемого полёта на Марс потребуется корабль массой не менее пятисот тонн на орбите. Но главная проблема — радиация! Это большая и зловещая сила. Наши исследования показывают…
Вдруг он сделал паузу, задумчиво потер переносицу:
— Хотя… Может, лучше сначала создать орбитальную станцию? — профессор поправил очки. — Ведь ещё Циолковский писал о «космических поселениях» как промежуточных базах. Современные технологии уже позволяют задуматься о таком…
Зал загудел, а я подумал, что он намекает на «Союз», о котором пока не говорят открыто. Когда зал вновь зааплодировал, коренастый парень вдруг вскочил:
— А как же искусственная гравитация? Без неё длительные полёты невозможны!
Штернфельд одобрительно кивнул:
— Верно подметили! Циолковский предлагал вращающиеся конструкции. Но пока это лишь теория — на «Востоках» места для таких экспериментов нет.