Я постучал в дверь.
— Войдите! — раздался из-за двери хрипловатый голос.
Шагнув внутрь, я увидел Крутова, который сидел за столом, заваленным бумагами, и что-то писал. Заметив меня, он отложил ручку и прищурился:
— А, Сергей. Что-то случилось?
— Нет, товарищ майор. Хотел посоветоваться с вами насчёт подработки.
Крутов нахмурился, но кивнул, указывая на стул:
— Садись.
Я сел и коротко объяснил ситуацию: хочу заработать, но так, чтобы это не мешало занятиям в аэроклубе. Учёба должна быть в приоритете, но и матери помочь нужно.
Крутов задумался, постукивая пальцами по столу. Он то и дело бросал на меня взгляды — явно он о чём-то усиленно размышляет, будто сомневается. Но через минуту Павел Алексеевич всё же решился:
— Формально у нас штатных вакансий нет, — начал он. — Но… — он прищурился, — есть один вариант.
Я наклонился вперёд.
— Какой?
— Видишь ли, — Крутов понизил голос, — у нас тут есть особый склад — старые учебные пособия, списанные приборы, кое-что из трофейного оборудования. Всё это нужно разобрать, каталогизировать, что-то отправить в музеи, что-то — на переплавку. Работа кропотливая, но платят по ставке лаборанта.
— А почему не штатные сотрудники?
Крутов усмехнулся:
— Потому что половина этого хлама ещё под грифом. После войны-то много чего осталось. И немецкие авиационные приборы, и наши экспериментальные образцы. Всё это десятилетиями пылилось, а теперь вот решили разобрать. Но официально привлекать людей — лишняя волокита. Так что берём проверенных.
Я задумался. Если эту подработку совмещать с шабашками, тогда выйдет вполне неплохо. Тем более, старый склад… Там ведь действительно можно отыскать что-нибудь интересное.
Я понял, что мне это интересно не только как источник приработка.
— Я согласен, — сказал я.
— Вот и славно, — Крутов тут же достал из стола пропуск и протянул мне. — Начинаешь завтра. Работаешь с 18:00 до 21:00, три раза в неделю. Зарплата — сорок пять рублей в месяц.
— Спасибо, товарищ майор.
После разговора с Крутовым я направился в ангар. Нужно было уточнить расписание занятий для группы. Внутри царила суета: механики копошились вокруг учебного Як-18, кто-то громко спорил о зазорах в клапанах, а из радиорубки доносились хриплые аккорды какой-то незнакомой мне песни.
Я уже хотел пройти дальше, как вдруг услышал громкое:
— Да какого чёрта!
Из-под самолёта выполз коренастый мужик в промасленном комбинезоне. Лицо у него было красное от напряжения, в руках он сжимал какой-то искорёженный болт.
— Опять этот штифт срезало! — рявкнул он в пространство, словно ожидая, что самолёт ему ответит.
Я подошёл ближе.
— Проблема?
Механик резко обернулся, оценивающе оглядел меня.
— Ты кто такой?
— Сергей. Учусь здесь.
— А, из новеньких, — он хмыкнул и ткнул пальцем в болт. — Видал? Тридцать минут мучился, выковыривал, а он — бац! — и сломался. Теперь весь узел разбирать.
Я наклонился, осмотрел повреждение.
— А если высверлить?
— Где тут сверлить? — механик фыркнул. — Доступ хуже, чем к сердцу девственницы.
Я ухмыльнулся:
— Давайте вместе попробуем. Может, пролезу.
Механик на секунду задумался, потом махнул рукой:
— Ладно, давай попробуем. Только смотри, ничего не оторви.
Мы провозились около часа. Занятия у нашей группы сегодня позже обычного начинались. Я, как мог, поддевал остатки штифта тонкой отвёрткой, а дядя Витя (так он представился) руководил процессом, периодически сплёвывая в сторону и ругаясь на «космические технологии». В конце концов, штифт поддался.
— Ну ты даёшь! — дядя Витя хлопнул меня по плечу. — А я думал, ты, как все пацаны, только в небо смотреть умеешь.
— Отец в детстве учил, — сказал я.
— Правильно учил, — механик одобрительно кивнул и продолжил травить байки из своего прошлого, что рассказывал всё это время. — Лет десять назад, в пятьдесят каком-то, уж не помню точнее, у нас тут один лётчик был — Сашка Белов. Ну и лихач! На Як-11 мог такое вытворять, что инструкторам дурно становилось. Как-то раз он поспорил, что пролетит под мостом у Киевского вокзала.
Я присвистнул, встал и отряхнул руки:
— И?
— И пролетел! — дядя Витя засмеялся. — Только вот шасси зацепил, оторвал. Приземлился на брюхо, сам цел, самолёт, конечно, в хлам. Его потом на ковёр вызывали, хотели из аэроклуба выгнать. Нехорошо оно, так вот с техникой.