Я кивнул.
— Думал, это товарищ капитан за мной присматривает, — махнул я головой в сторону Ершова. — Или его коллеги.
В углу кабинета раздалось фырканье. Серый, скрестив руки, проговорил ледяным тоном:
— Если бы я вёл наружку, вы бы даже мухи на стене не заметили.
«Ага, трижды „не заметил“, — едва сдержал я усмешку. — В прошлый вторник ты три квартала шёл за мной в гражданском, переодеваясь в брезентовый плащ у гастронома…»
Зуев приподнял бровь, глядя на Серого, а потом повернулся ко мне и продолжил:
— Этот человек, — он снова постучал по фото, — Синичкин Владимир Ефремович. Бывший техник аэродрома в Монино. Был уволен в 1955 году после пьяной драки с офицером. После пропал и появился только сейчас.
Крутов нахмурился, в его взгляде пробежала тень узнавания.
— А вот машина, — Зуев провёл пальцем по второму фото, — принадлежит не нам. Её хозяин — некто Морозов. Да-да, тот самый, — проговорил Зуев, увидев реакцию Павла Алексеевича.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Я посмотрел на Зуева и спросил:
— Значит, следили за мной, чтобы что?
Генерал хмыкнул, доставая из папки справку с грифом «Совершенно секретно»:
— Седьмого ноября они планировали не просто аварию. Если бы вы не посадили самолёт, он бы рухнул на трибуну с Леонидом Ильичом и иностранными гостями.
Крутов побледнел, будто его облили известкой, осознавая, что могло произойти. Я тоже прикинул масштаб затеи диверсантов и её последствия. Тем временем Зуев потянулся к папке с золотым тиснением «Президиум ВС СССР» и достал оттуда два листа.
— Всех подробностей дела мы вам сообщать не будем, — произнёс он. — Но для ясности суть донести должны были, чтобы вы понимали всю серьёзность ситуации и не болтали лишнего.
Он сделал паузу, а я уже догадывался куда клонит генерал-полковник. Зуев встал, прокашлялся, поправил китель с орденами и зачитал по бумаге, словно с трибуны Мавзолея:
— Особым указом Президиума Верховного Совета СССР, — он поднял палец к потолку, — курсант Громов Сергей Васильевич награждается орденом Красной Звезды за «мужество и самоотверженность, проявленные при предотвращении диверсионного акта, направленного против руководителей государства и зарубежных гостей».
Пауза. В наступившей тишине тиканье часов грохотало, как артиллерийский обстрел.
— Аэроклуб имени Чкалова под руководством майора Крутова П. А., — продолжил Зуев, — удостоен ордена Трудового Красного Знамени за подготовку кадров.
Крутов удивлённо кашлянул, посмотрел на меня и выдал:
— Товарищ генерал-полковник, но Громов ещё не выпускник. Он…
— А это вторая часть указа, — усмехнулся Зуев и продолжил зачитывать: — Впервые в истории страны приказом Министра обороны СССР от 26 декабря 1964 года курсант Громов С. В. зачислен в Качинское Краснознамённое высшее военное авиационное училище лётчиков имени А. Ф. Мясникова. Приступить к обучению — с 10 января 1965 года.
Тишину разорвал скрип пера — генерал-полковник подписал документы, ставя жирную точку росчерком. Крутов сглотнул и посмотрел на меня так, будто видел впервые.
Я же внутренне поморщился и представил заголовки газет: «Герой-курсант спасает Брежнева!», толпы корреспондентов, «срочные» интервью для «Времени», проверки на прочность «блатного выскочку» от курсантов-доброжелателей. Да-а, по-тихому выучиться не выйдет. Дело резонансное, замять не выйдет.
— Благодарю, товарищ генерал-полковник, — сказал я, вставая по стойке смирно. — Это честь для меня.
— С января вы станете лицом советской молодёжи. Корреспондентов ждите уже в Качинском. Но есть один нюанс, — серьёзно проговорил генерал-полковник. — Орден, как и настоящую причину зачисления вы должны хранить в тайне.
Я понимающе кивнул. Ну хоть вопросов о спасении жизни Леонида Ильича не будет и то хорошо. Тем временем Зуев открыл нижний ящик стола, достал папку с кодовым замком и извлёк два идентичных документа на плотной бумаге с водяными знаками. В верхнем углу каждого красовался штемпель: «Совершенно секретно. Экз. № 217/64-КГБ». Он положил их перед нами вместе с двумя перьевыми ручками — новыми, с нестёртыми золотыми надписями.
— Подписывайте, — сказал он, откручивая крышку чернильницы с гербом СССР.
Я взял свой экземпляр, вчитался. Текст был отпечатан на машинке с редкими рукописными вставками фиолетовыми чернилами:
'Я, гр. Громов Сергей Васильевич,
предупреждён об ответственности за разглашение сведений, составляющих государственную тайну (ст. 75, 76 УК РСФСР). Обязуюсь: