Дверь была приоткрыта. Постучав для виду, я вошёл без ожидания ответа. Крутов сидел за столом, курил «Беломор» и что-то писал. Увидев меня, он отложил ручку.
— Садись, Громов. — Он указал на стул. — Рассказывай всё подробно. Пока ждём доклад механиков.
Я сел и начал с самого начала: странный рывок, запах горючего, заклинивание управления. Крутов слушал, не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Когда я закончил, он откинулся в кресле и задумался. Его пальцы барабанили по столу.
— Ты уверен, что перед вылетом всё проверил? — наконец спросил он.
— Так точно. Я лично осмотрел машину вместе с дядей Петей. Всё было в норме.
Крутов кивнул. В этот момент в кабинет вошёл главный механик — старший лейтенант Воробьёв. Его лицо было серьёзным, в руках он держал какую-то деталь, обёрнутую в промасленную тряпку.
— Товарищ майор, версия подтвердилась, это диверсия. — Воробьёв положил на стол металлическую трубку с треснувшей резьбой. — Вот причина отказа.
Я присмотрелся. Это был топливная труба.
— Его специально подпилили, — объяснил Воробьёв. — Но не до конца, а так, чтобы он выдержал первые минуты полёта. Под нагрузкой металл устал, трещина пошла по всей длине. Топливо начало подтекать, пары скопились в отсеке…
— И при нагреве двигателя воспламенились, — закончил я.
— Именно так, — кивнул механик. — А ещё… — Он достал из кармана маленький металлический осколок. — Это нашли в системе управления. Впихнули между тягами элеронов. Сначала всё работало, но при виражах осколок сместился и заклинил механизм.
Крутов медленно поднялся из-за стола. Его лицо стало каменным.
— Кто мог это сделать? — холодно спросил он.
— Только тот, кто имел доступ к самолёту после предварительного осмотра, — ответил Воробьёв. — И знал его устройство. Профессионал.
В кабинете повисло тяжёлое молчание. Я вспомнил, как перед вылетом видел возле моего Яка незнакомого техника в комбинезоне. Тогда я не придал этому значения, а зря…
— Товарищ майор, — начал я, — сегодня утром я заметил…
В этот момент дверь резко распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся дежурный:
— Товарищ майор! Срочно в ангар! Нашли ещё кое-что!
Мы втроем переглянулись и последовали за ним. В ангаре у самолёта Борисова собралась толпа механиков. Они расступились, когда подошёл Крутов. Дядя Петя, бледный как мел, протянул ему какой-то предмет.
— Нашли в хвостовом отсеке… Примагниченный к обшивке.
Это был маленький радиопередатчик. Самодельный, но явно профессиональной сборки.
— Дистанционный подрывник, — хрипло сказал Крутов. — Чудом не сработал… — Он не договорил.
Я чуть не присвистнул. Это уже не похоже на месть одному конкретному курсанту, как я изначально подумал. Это уже нечто большее — попытка сорвать показательные выступления, на котором присутствовали иностранные гости, пресса… Кто-то очень хотел не просто аварии, а гарантированной гибели, а значит, позора советского союза на весь мир. И это был не просто саботаж — это была операция.
— Всё понятно, — резко сказал Крутов. — Воробьёв, опечатать самолёт. Никого не подпускать, я сообщу куда-надо, пусть товарищи компетентные разбираются, — он повернулся ко мне, и в его глазах горел холодный огонь: — Громов — со мной. И позовите ко мне Борисова.
Мы молча прошли по коридору в кабинет Крутова. Майор закрыл за нами дверь с таким выражением лица, будто собирался штурмовать вражеский дзот.
— Садись, — кивнул он мне, сам занимая место за столом.
Я опустился на жесткий деревянный стул, когда дверь снова открылась и на пороге появился Борисов. Его обычно загорелое лицо было сероватым от напряжения.
— Вызывали, товарищ майор?
— Входи. Закрой за собой.
Борисов осторожно прикрыл дверь, встал по стойке «смирно». Крутов жестом разрешил расслабиться.
— Громов, — майор уперся локтями в стол, — ты говорил, что видел незнакомого механика у своего самолета. Опиши его. Подробно.
Я закрыл глаза, пытаясь восстановить утреннюю картину:
— Среднего роста. Широкие плечи. Комбинезон как у всех, но… — я нахмурился, — слишком чистый. Без пятен масла.
— Лицо?
— Обычное, невыразительное, он стоял спиной, копался в инструментах. Но… — меня осенило, — на правой щеке был шрам. От скулы до подбородка. Как будто ожог.
Крутов и Борисов переглянулись.
— Дядя Петя говорил, что вчера вечером видел возле ангара Волкова, — медленно проговорил Борисов. — Того самого, которого отчислили за пьянку в прошлом году.