Грабителей к этому времени уже скрутили. Тощий шмыгал носом и затравленно смотрел по сторонам, коренастый всё ещё кряхтел, то и дело пригибаясь.
Наконец, все ушли, прихватив с собой оружие грабителей: нож и монтировку. Остался только Ершов.
— В порядке? — спросил он, подходя ко мне.
— В порядке, — пожал я плечами.
На самом деле я чувствовал лёгкую усталость — откат после схлынувшего адреналина. Но при этом мозг мой работал чётко и ясно.
— Для юнца ты держишься на удивление стойко, — хмыкнул Ершов.
— Этот, как вы выразились, юнец, посадил самолёт с отказавшим двигателем. Уж два идиота грабителя меня точно не испугают, — отбрил я.
— И то верно. Что-нибудь было кроме драки?
— Было, — кивнул я. — Они говорили про какие-то документы, — сказал я, вспоминая диалог грабителей в самом начале. — Какие документы — не говорили.
Ершов прищурился, провёл ладонью по щетине на подбородке:
— Документы-документы… Интересно. Выясним.
— Полагаю, это связано с работой отца, — я посмотрел в глаза Ершову.
Взгляд он не отвёл. Но видно было, что говорить на эту тему он не был намерен.
— Понял, — проговорил я. — Вы такой вариант предполагали.
— Да, — коротко ответил он. — Собственно, поэтому я здесь.
— Держите меня в курсе дела, — твёрдо сказал я. — Я хочу знать, что они скажут на допросе.
Ершов с восхищением цокнул языком и покачал головой, будто оценивая наглость:
— Посмотрим, Громов. Но не обещаю.
— Вы же понимаете, что сегодня я перешёл дорогу кому-то повыше? Я должен знать, что они расскажут на допросе, чтобы быть готовым к… разным ситуациям.
— Понимаю, но не всё зависит от меня, Сергей, — тон Ершова был серьёзен, без намёка на весёлость. — Ты молодец, Сергей, — перевёл тему Александр Арнольдович и похлопал меня по плечу. — Отдыхай.
— Ага, — сказал я, окидывая взглядом бардак в коридоре.
Ершов заметил мой взгляд, улыбнулся и вышел из квартиры. Наконец, я остался один. Когда квартира опустела, я ещё раз оглядел разруху: осколки стекла на полу, кровавые мазки на стене, перевёрнутая этажерка с рассыпанными пуговицами.
Первым делом собрал осколки банок. Потом вытер пол тряпкой, выжав розовую от крови воду в ведро. Попробовал оттереть кровь со стены, но сделал только хуже. Ничего, после ремонта у нас остался кое-какой материал — заделаю, чтобы мать не пугать. Нашёл отцовские очки с треснувшим стеклом, поднял их и аккуратно положил на сервант.
К десяти утра я уже стоял у входа в больницу № 19. По советским правилам (узнал я об этом, когда уже пришёл) посещения начинались с одиннадцати, но дежурная медсестра, увидев мои перебинтованную руку и лицо в синяках, вздохнула:
— Проходите, но только на полчаса.
Коридоры больницы были пропитаны запахом хлорки, смешанным с лёгким ароматом варёной гречки из пищеблока. На стенах висели глянцевые плакаты и схема вакцинации от полиомиелита. Пол блестел, как парадный паркет, выдавая следы недавней уборки. Где-то вдалеке звенело ведро, и слышалось шарканье швабры.
Медсестра в накрахмаленном переднике указала на дверь в конце коридора. Я подошёл к двери, посмотрел на табличку из жёлтого пластика. На остальных палатах номера были выведены масляной краской. Я хмыкнул. Одиночная? В СССР такое редкость, насколько я помню. Мелькнула мысль, что и здесь постарался Александр Арнольдович.
Я толкнул дверь и вошёл внутрь. Палата оказалась небольшой, но аккуратной. Узкая железная кровать с белоснежным покрывалом, тумбочка из светлого дерева, на которой стояла алюминиевая кружка и ваза с веточкой искусственной сирени. На стене висел календарь с видом на ВДНХ, рядом с ним — розетка для процедурной лампы.
Отец лежал, укрывшись до груди одеялом, с капельницей на штативе — стеклянная колба с прозрачной жидкостью, резиновая трубка, заклеенная лейкопластырем у локтя.
— Антибиотики капают? — спросил я, присаживаясь на табурет с протёртым дерматиновым сиденьем.
— Физраствор и глюкозу, — хрипло ответил отец, кивая на бутыль. — Врач сказал, что мне повезло — кишки не задели.
За окном, прикрытым ситцевой занавеской, маячили голые ветви тополя. На подоконнике я увидел банку с компотом.
— Обстановка для простого советского работяги роскошная, — я провёл ладонью по холодной спинке кровати. — Не правда ли?
Отец усмехнулся, поправляя подушку:
— Есть такое, — ответил отец. — Матери позвонил? — перевёл он тему.
— В семь утра, — проговорил я, ставя на тумбочку свёрток с яблоками. — Говорит, в «Соснах» бассейн с подогревом.