— Арсений Фёдоров, он же Сеня, запел о каком-то лётчике, — начал рассказывать Ершов, но я его перебил.
— Сеня — это кто? Тощий или коренастый? Мне для понимания картины нужно.
Ершов поджал губы, но в глазах его заплясали смешинки.
— Тощий, — ответил он. — Так вот, по его словам этот лётчик приходил к их главному. Но кем является этот человек на самом деле, мы пока не выяснили. Это мог быть и в самом деле лётчик, а может быть просто человек, который пытался выдать себя за такового.
Я понимающе кивнул. Сейчас в союзе мода на всё, что связано с авиацией и космосом. Многие хотят походить на лётчиков или космонавтов. Так что какие-то определённые выводы делать пока рано.
— Георгий Макаров, известный в узких кругах, как Жорик, пока молчит, — тем временем продолжил свой рассказ Александр Арнольдович. — Но отпечатки на ноже совпали с делами трёх «несчастных случаев» в Воронеже. — Ершов потянулся к пачке «Казбека», но, поймав мой взгляд, спрятал папиросы обратно.
— Благодарю, — сказал я. — Не люблю, когда в помещении курят. Даже отец перестал дымить в квартире.
Александр Арнольдович неопределённо покачал головой, что могло означать одновременно и «понимаю», и «ерундой занимаетесь». Отхлебнув чай из чашки, он продолжил:
— Что самое интересное, жертвы этих трёх несчастных случаев так или иначе были связаны с Качей, — Ершов внимательно посмотрел на меня.
Я безразлично пожал плечами.
— Бывают и не такие совпадения.
— Бывают, — согласился Ершов. Кто дёргает за ниточки, мы пока тоже не выяснили. У них там многослойное… начальство.
— Понял. Спасибо, что поделились, Александр Арнольдович.
Ершов ничего не ответил, зато внезапно поинтересовался:
— Когда уезжаешь?
— Послезавтра. — Я кивнул на собранный чемодан у входа на кухню. — Как раз перед вашим приходом взялся проверять всё ли упаковал. Кстати! — Вспомнил я и встал из-за стола, направившись в свою комнату.
Когда я вернулся на кухню, положил на стол перед Ершовым жучок.
— Вот, возвращаю в целостности и сохранности, — сказал я, присаживаясь на своё место. — Благодарю, что присмотрели за Ваней.
Александр Арнольдович кивнул, принимая благодарность. Несколько минут мы просидели в тишине. Я обдумывал возможность обратиться к Ершову с ещё одним вопросом. Решив, что попробовать всё же стоит, я спросил:
— Александр Арнольдович, я могу поговорить с отцом наедине?
Ершов забарабанил пальцами по столу.
— Тема разговора? — спросил он после недолгого раздумья.
— Личная. Как отец с сыном. Завтра последний день, когда мы можем пообщаться, а потом он уедет в санаторий, ну а я в Качу и неизвестно, когда мы увидимся в следующий раз.
Ершов потёр лоб, явна прикидывая возможные плюсы и минусы нашей беседы. К озвученной мной причине он отнёсся с явным скепсисом.
— Организовать беседу без свидетелей я могу. У вас завтра будет минут десять. Не больше.
— Благодарю, Александр Арнольдович.
На этом наш разговор и завершился. Допив чай, Ершов ушёл, ну а я отправился на свидание с Катей.
Мы договорились встретиться у главного входа ВДНХ, под гигантской аркой, где бронзовые тракторист и доярка застыли в вечном трудовом порыве.
— Ну, чем хочешь заняться? — спросил я, когда мы неспешно пошли под ручку в направлении фонтана «Дружба народов». — На каток?
— Можно и на каток, — улыбнулась Катя, прильнув головой к моему плечу.
Но мне в голову пришла идея получше:
— В павильоне «Космос» ты была? — спросил я, кивнув в сторону здания с куполом.
— Не довелось, — надула губки Катя. — Много раз собиралась, да только так и не дошла.
— Тогда это надо исправить, — я потянул её в сторону, направляя у нужному зданию. — Там как раз к Новому году новую экспозицию открыли. А после можно и на каток.
Внутри павильона пахло свежей краской и воском для паркета. Под куполом, словно в невесомости, замерли модели спутников: первый «ПС-1» с четырьмя антеннами, «Электрон» с солнечными батареями, макет станции «Луна-3», что в 1959 году впервые сфотографировала обратную сторону Луны.
На стенах висели схемы орбит и абстрактные плакаты с лозунгами: «Советской науке — слава!», «Первый человек в космосе — советский!» и так далее. Лиц главных конструкторов не было, как и имён.
— Смотри, «Восток», — я указал на ту часть корабля, где был виден серебристый шар, подвешенный на тросах. Рядом висел скафандр СК-1 — без шлема, чтобы посетители видели грубую строчку на шее, где крепилась гермооболочка.
— Настоящий? — Катя протянула руку, будто хотела прикоснуться, но тут же опустила её.