Я снова кивнул. Танцы… Экскурсия… Даже мысль о них казалась сейчас чем-то из другого мира, где нет построений, тренажёров и зубрёжки.
— Вот поэтому, Громов, я вам и предлагаю, — Карякин снова наклонился вперед, положив локти на стол, — организовать в вашей группе что-то вроде кружка взаимопомощи. Постоянного. Не только для Кольцова. Для всех, кто не справляется и кому тяжело. Особенно по матчасти, аэродинамике, навигации. Вы, Громов, — ядро. У вас голова варит, и объяснять вы умеешь, это видно. Комсомольский комитет курса поможет. Мы выделим помещение (класс после занятий), бумагу, пособия. Найдутся и другие сильные ребята, подключим. Зотова, например. От вас требуются лишь контроль, направление и личное участие. А так же нужно будет продумать план занятий, темы, график. Ну и в процессе нужно будет следить, чтобы курсанты не в пустую болтали, а действительно знания подтягивали.
Он посмотрел на меня оценивающе.
— Это общественная нагрузка, Громов. Серьезная. Но она будет отмечена. В вашем личном деле появится запись об общественной активности, инициативе, умении организовать товарищей на полезное дело. А это, — он слегка понизил голос, — весомый плюс при распределении после выпуска. При прочих равных… В общем, вы понимаете всё сами. Шанс попасть туда, куда мечтается. Карьера офицера начинается здесь, в стенах училища. И не только с летного мастерства.
Карякин замолчал. Я тоже не спешил отвечать. Предложение было неожиданным и… неоднозначным. С одной стороны — почет, перспектива, реальная польза группе и себе. С другой — колоссальная трата времени и сил, которых и так не всегда хватало. Помочь Кольцову — одно дело. Взвалить на себя ответственность за успеваемость целой группы… Мысли о графиках, списках и планах занятий не шибко радовали, зато плюсы…
— Товарищ подполковник, — начал я неторопливо, подбирая слова. — Предложение… почетное. И нужное, это понятно. Я готов помочь группе, как могу. Но… — я встретил его взгляд и продолжил твёрже, — … чтобы это было действительно эффективно, а не для галочки… мне нужно время. Несколько дней. Чтобы продумать все как следует: кого именно по каким предметам подтягивать, как лучше организовать, какие темы брать в первую очередь. Составить конкретный план. Сейчас… — я прервался, подбирая нужную формулировку, — … сейчас у меня очень важное задание по летной подготовке на завтра. Я весь в нем.
Карякин внимательно выслушал меня, не перебивая. При этом лицо оставалось непроницаемым. Потом он медленно кивнул.
— Разумно, Громов. Понимаю. Летать — это главное. Завтрашний полет с Павлом Ивановичем… важен. Я наслышан. Сосредоточьтесь на нем. — Он сделал паузу. — Я дам вам время. Неделю. К следующей пятнице жду от вас предварительный план: цели кружка, список ответственных, помимо вас, примерный график занятий, темы для начала. Начнем с малого. Важно запустить процесс, а там пойдёт, как по накатанной.
Он открыл папку, давая понять, что разговор подходит к концу.
— А связь держать и оперативно помогать вам будет… — он поднял глаза, — … курсант Зотов. Степан. Комсомольский активист, человек надежный. Ему и передавайте списки, черновики, всё, что потребуется. Он обеспечит бумагой, согласует время занятий с комсомольским бюро, поможет организовать ребят. С ним и работайте.
— Так точно, товарищ подполковник, — я встал, принял строевую стойку. — К следующей пятнице план представлю. С курсантом Зотовым взаимодействие обеспечу.
— Отлично, — Карякин устало улыбнулся. — Действуйте, курсант. И удачи завтра. — Последние слова он произнес с особой интонацией.
Выйдя из кабинета, я остановился в прохладном коридоре. Голова гудела. Соревнования, «блин», учёба… Теперь еще этот кружок, планы… В моей жизни столкнулись два мира: один из них четкий, металлический, с гулом двигателей и адреналином в крови, где все решали навыки и воля. Другой — бумажный, казенный, с партсобраниями, соцсоревнованиями и записями в личном деле. Я же стоял на стыке. Собственно, это было неминуемо. Поэтому я тряхнул головой и зашагал по коридорам. Всё решу поэтапно.
Остаток вечера провел за учебниками, ну а утром к назначенному часу я стоял вместе с остальными курсантами и готовился к отъезду на аэродром. Наступил день икс. Пора было надрать задницу заносчивому лейтенанту и заткнуть рты всем сомневающимся.
Грузовик резко тряхнуло на колдобине, выбив кого-то из задремавших курсантов из полудремы. За окном мелькали знакомые пейзажи дороги на аэродром — поля, редкие перелески, уже без снега, но пока еще без признаков зелени. Обычно ранний март в Волгограде — это время промозглого ветра и хмурого неба. Но не сегодня. сегодня небо было ясным бирюзовым полотном, лишь кое-где размалеванным белыми мазками перистых облаков. Идеальный летный день.