— Мужчина, примерно тридцати лет. Сбит автомобилем. Находится без сознания около десяти минут. Пульс слабый, аритмичный, около пятидесяти. Дыхание поверхностное. Зрачки разные, реакция на свет слабая. Подозрение на закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга. Перелом левой лучевой кости предположительно. Множественные переломы рёбер слева, возможен ушиб лёгкого. Шок II–III степени. Оказывалась только первая помощь — иммобилизация головы и шеи подручными средствами, — Наташа кивнула на свою свёрнутую в валик шаль, — контроль состояния.
Врач кивнул, бросив на неё оценивающий взгляд — явно узнал в ней коллегу. Медики быстро, но аккуратно уложили Орлова на жёсткие носилки, зафиксировали голову и шею специальным воротником, наложили шину на руку.
Всё это время Ольга крутилась неподалёку, пока врач не спросил, кем она приходится пострадавшему. Узнав, что она жена, у неё стали спрашивать данные мужа — ФИО, год рождения, адрес.
К водителю «Победы» медики подошли позже. Осмотрели на месте. Констатировали смерть и вызвали отдельную машину для транспортировки тела.
Когда они закончили, я поинтересовался у врача, куда именно отвезут Орлова.
— Поедем в Областную клиническую больницу № 1, на Ангарскую, — ответил он мне. — Жена поедет с нами. Остальные смогут навестить его позже, но не сегодня.
Я поблагодарил врача, наблюдая, как Ольгу, почти в полуобморочном состоянии, буквально внесли в салон «скорой» и усадили рядом с носилками. Двери захлопнулись, и машина, включив мигалку и сирену, рванула в ночь.
Скорая ещё не успела скрыться из виду, а к нам уже подъехала милицейская машина. Из салона вышли двое: старший лейтенант — суровый мужчина с уставшим лицом и глубокими морщинами, и молоденький сержант с блокнотом. Мужчина постарше представился:
— Старший лейтенант милиции Сомов. Расскажите, что произошло? — Он окинул взглядом место происшествия: машину, следы торможения, нас.
Я взял инициативу на себя. Коротко по делу, изложил суть случившегося. Старший лейтенант слушал внимательно, задавая уточняющие вопросы: Скорость автомобиля? Примерно? Запах алкоголя из машины чувствовали? А был ли здесь кто-нибудь ещё?
Потом опросили Катю. Она, всё ещё бледная, подтвердила мою версию. Рассказала, как шла к Зотову, услышала визг тормозов, обернулась, увидела машину, а потом и меня. Рассказала, как мы упали. Как увидела Орлова.
Наташа, как медик, описала состояние Орлова и водителя на момент их прибытия.
Зотов рассказал, как вызывал помощь и что видел с другого ракурса. Его опрос был самым коротким, потому что он был дальше всех от эпицентра. Сержант тем временем скрупулёзно записывал показания каждого из нас в блокнот.
После опроса милиционеры принялись осматривать место происшествия. Сержант с рулеткой замерил тормозной путь, сфотографировали общий план и машину стареньким фотоаппаратом. Забрали водительские права и техпаспорт машины у погибшего водителя. Составили схему ДТП.
— Понятно, — проговорил старший лейтенант, когда все мероприятия были окончены. — Показания записаны. Протоколы подпишете в отделении завтра. Сейчас можете быть свободны. Дадим знать, если что потребуется. Знаете, куда пострадавшего повезли?
— Да, — ответил я. — В Областную на Ангарской.
Сомов кивнул.
— Ясно. Будем на связи. Водителя… тоже туда же, но в морг. — Он махнул рукой водителю УАЗа, который уже грузил тело на носилки.
Нам с Зотовым выписали справку о ДТП для училища. Это на тот случай, если появятся вопросы по поводу порванной формы и опоздания.
— Всем спасибо, — сказал на прощание Сомов. — Будьте осторожнее на дорогах.
Милиция уехала, а мы остались стоять в резко наступившей тишине. Фонарь выхватывал из темноты пятно разлитого бензина, осколки разбитой фары «Победы» и тёмное пятно на асфальте там, где лежал Орлов.
— Такси? — спросил я, прерывая тягостное молчание. — Наташа, ты куда? Подбросить?
Она мотнула головой, отводя взгляд.
— Нет. В училище поеду. У меня утреннее дежурство, — голос её прозвучал устало, но уже слышались привычные ледяные нотки, а на лицо возвращалось привычное надменное выражение.
Пока ждали такси, Наташа вдруг нахмурилась, пристально глядя на мою ногу.
— Громов, у тебя кровь, — проговорила она и указала на моё колено.
Я посмотрел вниз. На правом колене брюк была дырка, а на тёмной ткани вокруг неё расплылось влажное, липкое тёмное пятно. Кровь. Я согнул колено: больно, но не критично. На адреналине я почти не чувствовал боли, но теперь, когда всё закончилось, она напомнила о себе ноющей тяжестью.