Солнечный свет, пробиваясь сквозь высокие окна аудитории, ложился тёплыми прямоугольниками на парты. С улицы доносились редкие выкрики инструкторов.
Я сидел, стараясь выглядеть сосредоточенным на предмете, но мысли мои блуждали далеко отсюда. Я украдкой взглянул на циферблат часов: без двадцати одиннадцать. До выхода Леонова в открытый космос оставались считаные минуты.
Окинув взглядом аудиторию, я снова ощутил то самое странное чувство нереальности. Люди сидели, как ни в чём не бывало, погруженные в рутину учебного дня. И только я один знал, что прямо сейчас готовится к шагу в неизведанное Алексей Архипович Леонов.
Я снова посмотрел на часы. Скоро. Очень скоро.
И это «скоро» буквально взорвало упорядоченный распорядок дня в училище.
Ближе к концу пары в коридоре послышался нарастающий гул. Сначала это были отдельные возбуждённые голоса, потом они слились в единый поток. Дверь аудитории резко распахнулась, и на пороге показался запыхавшийся курсант-дежурный. Его глаза лихорадочно блестели.
— Товарищ майор! Разрешите? — Выпалил он, не дожидаясь команды. — Леонов! Он вышел в открытый космос! Прямо сейчас! По радио передают!
Эффект от новости был мгновенным и ошеломляющим. Майор Зарубко, только что объяснявший нюансы перехвата, замер с мелом в руке, его рот приоткрылся от потрясения. По рядам будто электрический разряд пробежал: кто-то вскочил с места, кто-то ахнул. Сдержанности и дисциплинированности как не бывало.
— Что⁈ — переспросил майор, будто не веря ушам.
— Наш человек в космосе, товарищ майор! В открытом космосе! — Повторил дежурный дрожащим от восторга голосом. — Трансляция идёт! Вечером в Ленинской комнате будут показывать сам выход в открытый космос! А сейчас в актовом зале включили трансляцию по радио. Все там.
Больше ему говорить не пришлось. Курсанты, забыв про устав, субординацию и дальнейшие наказания, ринулись к выходу. Майор Зарубко бросил мел на стол, стёр с доски недописанную схему одним взмахом тряпки и шагнул вслед за нами. На его обычно строгом и сосредоточенном лице, появилось выражение неподдельного изумления и недоверие.
— Если это чья-то глупая шутка… — пробурчал он сердито, когда прошёл мимо меня.
Что будет, если новость окажется шуткой, я не услышал, потому что окончание фразы заглушил взволнованный гомон курсантов.
Буквально за считаные минуты атмосфера в училище изменилась в корне. Весть о выходе человека в открытый космос разнеслась по всем корпусам с быстротой степного пожара. Волна человеческого восторга нарастала с каждой секундой. Коридоры наполнились гомоном, смехом и возбуждёнными криками.
Курсанты, сбившись в кучки, взахлёб обсуждали новость, жестикулируя, хлопая друг друга по плечам. Даже самые суровые инструктора и преподаватели не остались в стороне. Они улыбались и останавливали знакомых курсантов, чтобы переспросить, убедиться или поделиться охватившим их чувством.
— Слышал? Леонов! В открытом космосе! — эти слова звучали повсюду.
В воздухе витало ощущение праздника и всеобщего ликования. Люди радовались так искренне, так сильно, будто каждый из них лично побывал на месте Леонова, ощутил невесомость и бездну под ногами.
В глазах у каждого — от первокурсника до полковника — читалась неподдельная, глубочайшая гордость. Гордость за страну, за науку, за Человека, способного на такое.
Я шёл в людском потоке к актовому залу и впитывал эту энергию. Знание будущего не притупило остроту ощущений. Наоборот. Видеть эту стихийную, искреннюю радость, эту гордость за общее достижение — было потрясающе, в энтузиазм был заразителен. Я улыбался, отвечал на ликующие взгляды, чувствуя, как и мою грудь распирает чувство триумфа.
В какой-то момент я представил, как сейчас, точно так же как и мы все, Катя слушает радио. Хотел бы я увидеть её реакцию. Она всегда очаровательно выглядит, когда даёт волю эмоциям.
После актового зала и, когда первая волна эмоций от сенсационной новости схлынула, мы вернулись к лекциям. Часы будто нарочно тянулись невыносимо медленно, как обычно, это бывает, когда сильно ждёшь какое-то событие.
И вот, наконец-то, наступил вечер. По расписанию у нас был вечерний просмотр новостей в Ленинской комнате. Туда мы и с Зотовым и отправились.
Сегодня комната была битком набита людьми. Они стояли в проходах, сидели на подоконниках, теснились у стен. Пространство гудело от возбуждённых голосов.
Перед большим белым полотном для проектора стоял столик, на котором уже лежала стопка свежих, ещё пахнущих типографской краской, выпусков газеты «Известия».