Вот оно. Вот откуда мне знакомо лицо этого человека. Видимо, Ершов когда-то считал его другом, но потом, судя по всему, что-то произошло и их пути разошлись. И это что-то было настолько сильным, что даже спустя годы одна только встреча с ним заставила железного капитана выйти из себя.
— Любопытно, — тихо пробормотал я себе под нос, уставившись в тёмный потолок казармы.
Мои мысли продолжили свой бег. Почему он здесь? Сейчас? В Каче? В день принятия нами присяги? Неужели это просто случайное совпадение? В это верилось с трудом. Мир КГБ, частью которого был Ершов, не терпел случайностей. Всё в нём было просчитано, выверено и имело свою цель.
Я ещё раз проанализировал реакцию Ершова. Это было не просто раздражение от встречи с неприятным человеком из прошлого. Нет. В его глазах я прочитал настороженность и тревогу. Как будто появление этого человека сулило какие-то конкретные проблемы. Личные обиды, даже самые старые, не в характере Ершова.
Значит, дело не только в прошлом. Значит, этот визит связан с текущими интересами Ершова. А его интересы сейчас… Его интересы сейчас — это в том числе и я. Моё дело, мои успехи, моё странное «везение» и мои знания, которые я так старательно скрываю. Неужели этот человек как-то связан с тем, что происходит вокруг меня? С Грачёвым? С историей моего отца? Или с чем-то ещё более масштабным?
Мысли вихрем проносились в голове, выстраиваясь в самые разные комбинации. Я понимал, что строю догадки на зыбком песке, но внутреннее чутьё, обострённое опытом двух жизней, подсказывало: появление этого человека — не случайность. Это звено какой-то цепи, контуры которой я пока не видел.
Ершов явно не хотел его здесь видеть. А значит, этот визит был для него нежелательным сюрпризом. Значит, у этого человека есть свои причины быть здесь, и эти причины явно противоречат планам капитана.
— Очень любопытно, — снова прошептал я.
Сон медленно, но верно захватывал моё сознание. Последняя мысль, промелькнувшая перед тем, как я провалился в тёмную, бездонную пучину сна, была о том, что теперь мне нужно быть вдвойне внимательным. Любая мелочь, любая случайная деталь может оказаться важной. Нужно попытаться выяснить, кем является незнакомец, чего хочет и почему его появление так взволновало Ершова.
Глава 21
Атмосфера в аудитории, где мы обычно собирались для занятий в нашем «кружке зубрил», сегодня была особенно тёплой и по-домашнему уютной. За окном медленно сгущались ранние зимние сумерки, а в комнате царил самый настоящий хаос подготовки к предстоящим новогодним праздникам.
Мы все — и наш второй курс, и некоторые примкнувшие к нам первогодки, с которыми мы крепко сдружились после присяги, — занимались общим делом — готовились к Новому году. В аудитории пахло бумажным клеем, красками и едва уловимым ароматом хвои от принесённых кем-то еловых веточек. Всё это лишь подстёгивало предпраздничное настроение.
Я сидел за столом, вырезал снежинки и наблюдал за товарищами. Толя Казаков из наших и Азиз Алимов из первокурсников оказались самыми талантливыми художниками, им и поручили рисовать шутливые плакаты к Новому году. Они сейчас сосредоточенно выводили что-то на больших листах, изображая будни курсантов. Несколько парней, у кого рука была потвёрже, помогали им с фоном и контурами. Толя, закусивший кончик карандаша, поднял на меня вопросительный взгляд и спросил:
— Серёга, а что написать-то? «С Новым годом» как-то просто… Хочется чего-то этакого, — он пощёлкал пальцами, подыскивая нужные слова.
Я глянул на почти готовый рисунок: весёлый Дед Мороз в лётном шлеме, мчащийся на истребителе вместо оленей, и усмехнулся.
— Напиши «Приказано выжить». По классике.
Толя кивнул с полным пониманием и принялся старательно выводить знакомые каждому военному слова. Азиз хмыкнул, не отрываясь от раскрашивания самолёта.
— Для первого курса эта надпись ещё более актуальна, — с притворной грустью в голосе заметил он.
Раздался звонкий хохот Андрея Кольцова, который как раз вырезал из фольги сложную звёздочку.
— Да вы, первогодки, вообще вооружённый детский сад! — поддел он их.
Алимов молниеносно развернулся и метнул в Андрея комок мятой бумаги, скатанный в тугой снежок. Кольцов со счастливым воплем увернулся, и «снаряд» влетел в стену. В аудитории на секунду воцарилась весёлая неразбериха, кто-то начал подбирать бумагу для ответного залпа, но все быстро успокоились, возвращаясь к работе.