— Лучше, чем в Москве? — Дамир тут же склоняет нас к моральному предательству.
— Ты ж понимаешь, что я не могу быть объективным, — не зря с дипломатами трусь, нахватался уклонизмов. — Для нас с Марком Москва — лучший город Земли. Но не удивлюсь, если кто-то из посторонних впечатлится Астаной больше нашей столицы, не удивлюсь. Основания есть.
— А ты бывал в Москве, Дамир? — Марк задаёт законный вопрос.
«Да, бывал. Ну, сам и сравнивай», — думаю про себя.
— Был бы я казахом, — начинаю мечтать вслух, — сделал бы себе удостоверение личности. Выбрал бы фамилию… — ненадолго задумываюсь. — О! Тугдымбекжанов!
Марк улыбается, но после комментария Дамира его буквально рубит от смеха.
— Есть такая фамилия… — Дамир непробиваем. Респект ему огромный!
— Да? Тогда Кураёплыпердыев.
Эту фамилию легализовать Дамир не решается, а я продолжаю:
— Имя-отчество написал бы такое: Ибанат Задротович.
Марк начинает стонать, а Дамир хмурится с подозрением. На этот раз я его не просчитываю.
— Зачем? — с видимым спокойствием вопрошает наш гид.
— Охренительной мощности документ. Вот представь, идёшь по Москве, и тебя останавливает полицейский. Проверить документы, регистрацию, придраться и слупить денег в итоге. Не так стоишь, не там свистишь…
— Зачем мне свистеть? — удивляется Дамир.
— Неважно. Предъявляешь ему документ, который он читает. Как думаешь, что будет дальше? Он начнёт ржать, как ненормальный, а затем отпустит тебя. Обычный человек не может сделать ничего плохого тому, кто его развеселил. Клоунов любят все, — разъясняю дальше: — Даже если тебя загребут в участок за дело, то у тебя хорошие шансы выйти сухим из воды. Полицейские просто не смогут заполнить на тебя протокол, потому что он тут же в сеть попадёт, над ними вся Москва потешаться будет.
— Ты можешь и в России такой документ себе сделать, — выдвигает предложение Дамир.
Марк принимать участие в разговоре не может, его крючит от смеха.
— Не могу. У русских бывают смешные фамилии, но имён таких нет. А на азиата рожей не вышел.
— У казахов тоже нет… — но тут Дамир осекается, будто что-то вспомнив.
— Да не важно! Любой русский, завидев такое ФИО, начнёт ржать, а после ему будет всё равно. Главное — похоже.
Поулыбавшись парочке встретившихся девчонок-казашек, вдруг грустнею:
— И-э-х, парни! До чего ж меня жизнь замотала!
Оба смотрят на меня вопросительно: что-то случилось?
— Вы только представьте! Помните, в одном фильме персонаж грустит от того, что ему придётся встречать Новый год в самолёте или в аэропорту? А я вот встретил свой день рождения в самолёте. Вчера. Вот как дела меня в оборот взяли, — кручинюсь почти искренне.
Ребята смотрят с сочувствием.
— И сколько тебе стукнуло? — Дамир подозрительно чисто говорит по-русски.
— Круглое число по мне стукнуло, — грущу. — Двадцать полновесных, насыщенных яркими событиями и славными победами лет.
— Тебе всего двадцать лет? — поражается Дамир. — Погоди-погоди, ты студент, что ли?
В голове у него явно ничего не склеивается.
— Он школу в четырнадцать лет закончил, — с гордостью за меня объясняет Марк. — Поступил в МГУ и тоже учился всего четыре года вместо шести. Как только получил диплом, сразу принялся за кандидатскую, через полгода и диссертацию защитил.
Делает паузу, любуется ошарашенным видом нашего замечательного гида и резюмирует:
— Просто он — гений, Дамир. Вундеркинд и всё такое.
Останавливаюсь, гордо выпячиваю грудь, задираю нос, скашиваю взгляд:
— Как я в профиль? Ничо?
Марк смеётся, а Дамир никак не может справиться с ошеломлением:
— Я думал, тебе лет двадцать восемь…
— Ну, социальный возраст примерно такой, — соглашаюсь с его оценкой. — Слушайте, парни, а не зайти ли нам в ресторан поужинать? И раз у меня день рождения, то я угощаю. Дамир, вон то заведение подойдёт?
Тот глядит в указанном направлении с лёгким испугом:
— Там столик в пару сотен долларов может выйти. Лучше подальше от центра.
— Тебе какая разница? — вопрошаю резонно. — Я ж сказал: добрый дядя Витя башляет. Главное, чтобы кормили хорошо. И это, официанты русский язык понимают?
— Многие и английский знают, — чуточку с обидой говорит Дамир. — Это ж центр! Столичный!
— Английский кто только не знает, хоть и мы с Марком, — и вздыхаю тяжело. — Это с русским проблематично. Даже у самих русских.
Мои слова смывают намёк на обиду у нашего славного сопровождающего.