― Да помогите же, болваны!
Пребывавшие до сих пор в ступоре наемники начали, наконец, приходить в себя. В воздухе мелькнула пивная кружка. Неуловимый взмах меча ― и две половинки кружки, разрубленные точно пополам, опали на пол. Хелга подцепила кончиком меча за ручку одну из половинок и подняла высоко вверх.
― Если кто-нибудь шевельнется ― его голову ждет то же самое. ― Она выполнила быстрое движение клинком, и нанизанная на меч половинка, преодолев небольшое расстояние, впечаталась в лоб бросившего, отчего тот присел на пол, закрыв лицо руками. Солдаты замерли.
Между тем, Хелга, не спеша, подошла к сержанту и кончиком меча поддела и вспорола его широкий поясной ремень.
― Эй, что ты делаешь, сучка?
Так же молча Хелга аккуратно вспорола брюки сержанта и его исподнее, явив присутствующим две половинки его нежирного зада.
― Что ты делаешь, тварь? Да я тебя... ― сержант продолжил перечень дополнений к «Камасутре». Дождавшись небольшой паузы, Хелга произнесла:
― Мне очень жаль, солдат, что тебя плохо воспитали в детстве родители. Придется мне восполнить этот пробел. ― Говоря это, она зашла сбоку от сержанта, чтобы контролировать присутствующих, и с оттяжкой опустила плашмя меч на подготовленный плацдарм. Сержант невольно вскрикнул от боли и неожиданности. Плацдарм пересекла багровая полоса.
― Раз...
В этот момент в проеме двери появилась Ингрид. Моментально оценив ситуацию, она ухмыльнулась и, выхватив меч, заняла позицию, позволявшую контролировать всех в зале. Появилась она весьма своевременно: солдаты, с которых уже слетел хмель, начали осознавать происходящее и судорожно хвататься за рукоятки мечей, но вновь замерли. Не успевшие покинуть заведение посетители с нарастающим любопытством наблюдали за разворачивающимся действом, и на их лицах все чаще мелькали с трудом сдерживаемые ухмылки.
― Два...
― Постой! Может не надо так-то? Давай, как солдат с солдатом. Я проставлюсь, как положено, а? ― тон вновь подавшего голос сержанта заметно изменился.
Хелга, покачав головой и вспомнив одну из земных комедий, просмотренных в учебном центре Дальразведки, произнесла не понятую свидетелями событий фразу на неизвестном языке, принятую за молитву:
― Надо, Федя, надо. Три...
Ингрид неимоверным усилием сдержала смех.
― Тридцать. Пожалуй, хватит. Надеюсь, теперь ты усвоил, как следует обращаться к сестрам Святой Увещевательницы Урзулы в общественных местах.
Плацдарм, над которым трудилась Хелга, превратился к этому времени в багрово-синюю двуспальную подушку. Всю процедуру давно протрезвевший сержант мычал от боли, стыда и унижения, прекрасно понимая, что его авторитет подорван бесповоротно и окончательно на всю оставшуюся жизнь.
― Я так понимаю, вы собрались на войну? Ничего, в атаку ходить сможешь. А вот кушать и выпивать пару месяцев придется стоя, уж извини. Да и по прямому назначению использовать свой огузок тебе будет трудновато. Ду, да как-нибудь... Пошли, сестра, ― произнесла она, поворачиваясь к Ингрид. ― Мальчики тут сами приберутся...
Они вышли из таверны и, обойдя здание, поднялись в свой гостиничный номер с другого хода.
Когда полчаса спустя компания абсолютно трезвых наемников покидала таверну, можно было услышать комментарии многочисленных зевак, собравшихся у входа: «настоящие солдаты идут». Солдаты лишь молча стискивали рукоятки мечей.
Походка их предводителя при этом была весьма специфической, как и шкафоподобного громилы, входившего в состав отряда.
Через пару часов о происшествии в таверне знал уже весь Лис. Когда утром Ингрид и Хелга покидали гостиницу, их провожало чуть ли не все население ярмарочного городка и многочисленные гости, которым вечно пьяные наемники доставляли много хлопот.
― Засветились все-таки, ― констатировала Ингрид, но по выражению ее лица нельзя было сказать, чтобы этот факт ее слишком огорчал.
... Так ты говоришь, ― не помнишь, что сказала монахиня, когда сержант предложил ей решить дело миром? ― пожилая женщина буквально сверлила бармена пронзительным взглядом.
― Не расслышал, сестра, виноват. По-моему, какую-то молитву прочла.
― Почему так решил?
― Ну... так же непонятно, как в молитвах.
― Дурак. Ладно, смотри сюда. ― Она извлекла откуда-то медальон и начала раскачивать его перед глазами бармена. Спустя минуту он уже спал, убаюканный этим гипнотическим маятником.
― Что сказала монахиня, когда сержант предложил ей проставиться? ― повторила она недавний вопрос особым голосом.
― Она сказала: «Надо, Федя, надо». ― Последние три слова прозвучали на незнакомом языке.