Майк
- Ты даже и не представляешь себе, как мне не все равно на тебя, - устало шепчу я, смотря ей вслед. Походка Алекс как всегда плавная, грациозная, сексуальная. Мои руки снова пахнут ей, незабываемый аромат персика, который преследовал меня везде. Я знал ее на вкус. Мои губы пробовали каждый сантиметр ее тела, Алекс была как сладкое мороженное. Она была моим десертом в период самых горьких дней. Вкус персика навсегда остался на моих губах. Ее вкус. Я всегда возвращался к ней, неожиданно, необъяснимо для самого себя. Сколько бы сил я не прилагал, как сильно не пытался бы выкинуть ее из своей жизни, я всегда находил себя у ее ног. В моих венах ее было больше чем крови. Вот каким я был возле Александры. Зависимым. Слабым, от ее близости. Приложив руку к груди, я пытаюсь унять бешеный стук сердца. Мы встретились. Я нашел ее. То о чем я только и мог думать последние пять лет, произошло. Я сходил с ума. Мне хотелось кричать от чувств, что раздирали меня – боль, жажда, ненависть, радость. Возвращение Алекс в мою жизнь означало, что теперь все изменилось. Окончательно. Я получу ответы на свои вопросы. Теперь она не сможет убежать. Тяжело вздохнув, я иду в сторону, где бросил свой бмв. Нужно ехать домой. Черт. Дома меня ждет Трина, моя девушка. Единственный человек, который смог пробиться ко мне после Алекс. Половина меня любит Трину, преданно, будто бродячий пес, которого подобрали с улицы и обогрели. Но та вторая, которая была готова умереть за Алекс,… она так отчаянно борется во мне. Все эти годы. Ни на мгновение, не позволяя мне забыть о ней, не давая до конца, окунутся в Трину, сделать ее своей женой и нарожать с ней детишек. Это дьявол во мне. Потому что Алекс я люблю жестоко, я готов рвать за нее, уничтожать. Боже. Сколько раз я проливал кровь и ломал ребра за эту девушку. Она была моей лихорадкой, моей пропастью. Я всегда знал что она, это продолжение меня. Более эмоциональная, нестабильная, но часть меня. Я был тем еще мудаком возле Алекс. Машина послушно рычит под капотом, и я еду к дому отца. Это место не мой дом, но этот городок подарил мне Алекс. Тогда, 10 лет назад, когда родители развелись, и отец переехал жить в этот маленький город в штате Орегон я был потерян. Голд Бич казался таким маленьким после Денвера. Я не мог остаться с мамой, у нее начиналась новая жизнь, новый муж и новый ребенок. Скрипя зубами, я сел на заднее сидение папиного внедорожника и оказался в солнечном, тихом городке. Мне было пятнадцать, и я ненавидел весь мир. Повернув последний раз на Крук-стрит, я выключаю зажигание. Дом отца поглотила ночь, и только на кухне одиноко горит подсветка. Трина ждет меня. Я нервно сглатываю, горло сухое и ощущается как нождачка. Тихонько закрыв за собой двери, я иду на кухню, она сидит, читая какой-то роман, на столе чай и кусочек бананового бисквита. Трина пекла его сегодня вместе с моим отцом, который выполнял все ее указания, и пытался угодить, как мог. Я обнимаю ее сзади и пытаюсь заглянуть в книгу.
Брент принялся осыпать поцелуями щеки Кэролайн, шею, и от его нежных прикосновений ее бросало в дрожь. Он обхватил обеими руками ее ягодицы и медленно, круговыми движениями ладоней принялся гладить их. Притянув ее к себе, он принудил ее почувствовать свое желание. Кэролайн таяла в его объятиях, уступая новым чудесным ощущениям. Она обвила его шею руками, утопив пальцы в волосах…
Трина захлопывает книгу и оборачивается. На ее лице темные круги сомнения. Она знает меня, хорошо знает, но Трину я могу обмануть, чего никогда не удавалось сделать с Алекс. - Где ты был? – спрашивает она, попутно поднимаясь и направляясь к плите, - Чай? Я киваю и закидываю в рот кусок пирога с тарелки. Чертовски вкусно. - Колесил по старым местам,… знаешь, ностальгия и все такое. - Я слышала от твоего отца, что тетя Алекс умерла, и все ждут, что они с сестрой приедут на похорон, - Трина нервничает и ее взгляд порхает по столу, - Ты уже видел ее? - Нет, - ложь слетает с моего языка и сладко окутывает Трину. Блядь. Она облегченно вздыхает и обнимает меня. Господи, какой я придурок. Сволочь. Чувство вины сжимает горло, заставляя сказать правду. Но я не могу, Алекс была территорией, которую животное во мне всегда охраняло. Трина доверчиво смотрит мне в глаза и на ее лице появляется улыбка. В моей жизни было время, когда мне каждую минуту казалось, что до следующего дня мне не дожить. И каждый раз глаза Трины вытягивали меня, спасали, даря утешение. Два океана зеленого безмолвия и сейчас смотрели на меня. Про эти глаза я не сложил ни строчки, эти глаза не воспевались мной на больших сценах нашей страны. Я тяжело сглотнул и зажмурился. Черничные. Вот какие преследовали меня последние пять лет. Им я написал песню, которая лидировала в топ-чартах почти год. Глаза Алекс я сравнивал с ночным небом усыпанным созвездиями, с черничным пирогом залитым сливками. От этой песни наши фаны сходили с ума, десяток молодых исполнителей записали кавер на нее, она стала заглавной темой популярной молодежной драмы о любви. Всегда Алекс, девчонка, которая бросила меня посреди дороги. Трина прижимается ближе и ее губы легко касаются моих. Я сильнее прижимаю ее к себе, сжимая бедра. Рот Трины открывается и впускает мой язык без колебаний, ее тело такое мягкое и податливое в моих руках. Она никогда и ни в чем мне не отказывает, Трина моя гавань утешения в мире бурь шоу-бизнеса. Она не из тех, кто ставит рамки и потом загоняет в них. Такой я. Но Боже… эта девушка, она никогда не дает мне никакого повода ревновать ее или выдвигать ей правила. Она не Алекс. Я обрываю себя на этой мысли и сосредотачиваю все свое внимание на Трине. Поцелуй затягивается и перерастает в возбуждение по всему телу. Я хватаю Трину под бедра и сажу на стол, руками задираю ее футболку и сдвигаю лифчик. - Майк… остановись… мы же на кухне… - она что-то бормочет, пытаясь натянуть футболку обратно. Но я уже завелся. Мои поцелуи бездумно попадают на ее мягкую кожу, оставляя красные следы. Подтянув ее к краю стола, я расстегиваю ширинку джинс. Трина сдается, даже не начав битву, и обхватывает руками мою шею. Я раздвигаю ее ноги и становлюсь между ними, одна рука сжимает талию, а вторая оттягивает в сторону ее трусики. Поцелуи превращаются почти в укусы и становятся агрессивными. Но черт. Такие они только с моей стороны, она же просто позволяет мне это все. Трина милая и нежная. Она не любит грубый секс на столе, и обычно я не настаивал на таком повороте событий. Но сегодня ночью я словно взбесился, появление Алекс не проходит незамеченным моим телом. Я хочу ее. Безумно. Как проклятый. - А если нас заметит твой отец? – дрожа, шепчет Трина,- пойдем в кровать Майк. - Нет. Я хочу сейчас. Здесь. Одно движение и я уже в Трине. Стон срывается с моих губ, руки Трины до боли впиваются в мои плечи. Я быстро и жестко двигаюсь в ней. Сжимаю ее волосы в кулак и наматываю на руку, зубы покусывают ее шею. - Мне остановится Трина? – рычу я, доводя ее до грани, она вся дрожит и всхлипывает. Девушка отрицательно мотает головой и ее руки обнимают меня еще крепче, прижимаясь. Вымещая на ней злость, в которой тону из-за другой. Блядь. Я просто трахаю Трину, думая об Алекс. Последний рывок и я выхожу. Дыхание рваное, и я закрываю глаза, прижимаясь лбом к ее лбу, и несколько минут мы стоим в молчании восстанавливая дыхание. - Ты был великолепен, я люблю тебя, - очень тихо говорит Трина, обхватывая ладонями мое лицо. Мои губы растягиваются в вымученной улыбке, и я целую ее руки. - Спасибо тебе, - говорю я, поправляя на ней одежду. Она соскальзывает со стола и смущенно начинает убирать беспорядок, что я устроил. Я еще раз целую ее в щеку и выхожу на веранду пытаясь привести себя в чувство. Секс с Триной никогда не мог заменить мне Алекс. Никакой секс не мог заменить ее. Я пытался. Я перепробовал десятки женщин, пытаясь вытравить ее из своей головы. В кухне гаснет свет, и Трина поднимается наверх в комнату, где мы остановились на время приезда. Тяжело вздохнув, я иду следом за ней.