Девушка быстро проморгала и увела взгляд. Кажется, в глазах проступила влага. Но она быстро поборола слабость и вновь уставилась на меня остро. На этот раз читалось — валил бы ты отсюда, я тебе не доверяю.
Впервые привожу женщину в свой летающий дом и чувствую себя, как не в своей тарелке. Одно я подметил — бомжиха брикеты не брала без спроса, хоть и сидела с ними рядом. Это явный признак понимания ситуации. На этот раз не стал уходить, а вынул брикет, развернул его и поделился содержимым. Это как в индейских приданиях: раздели трапезу с путником, и он будет доверять тебе больше. Потом ты смело можешь его прибить, когда он сытый уснет.
На этот раз гостья приняла без колебаний кусочек сухого пайка. Бутыль воды из упаковки я поставил между нами. И она не стесняясь, и довольно резко хватала его. Пила по чуть — чуть и возвращала на место. Меня умиляло, как она кушала. Я пытался определить ее возраст. Сперва казалось, что ей лет сорок, но теперь разглядел девушку лет двадцати пяти. А может ей и меньше. Как бы не девочка совсем.
Мордаха все еще чумазая, но посветлевшая что ли. Конечно, не рассчитываю, что за пару полноценных приемов пищи, у нее порозовеют щеки. Не знаю, что с ней делать, не знаю…
— Если что понадобиться, ты говори, — как бы между делом сказал.
Но реакции не последовало.
— Слушай, у меня есть лишний рабочий комбез, может переоденешься, приведешь себя в порядок? — Начал и заметил реакцию.
Нахмурилась, но я продолжил:
— Все — таки девушка, и самой будет приятнее в чистом ходить. Не бойся, платить за это не надо. Это подарок, как и еда.
Она дернулась, когда я поднялся. Слишком резко вышло. Пугливая мышка, именно такой образ состроил я в голове. В любом случае, ее надо одеть приличнее. На станции в лохмотьях показываться нельзя. А у меня есть хороший стандартный комбинезон со встроенной обувью.
С комбезом в руках я застал ее за интересным делом. Она умывалась водой из бутылки. Вернее, протирала влажным лоскутом своей одежды лицо. Мне это показалось забавным, словно умывалась кошка или мелкий пушистый зверек. Завидев меня, прекратила и посмотрела, что же принес.
На ее темных волосах проявились светлые участки, лицо побелело, появились четкие очертания прямых темных бровей. Уже сейчас я видел довольно милое личико, пусть и покоцанное, исхудавшее. Кажется, у нее русые волосы. Тоненькие от нехватки витаминов, слипшиеся кое — где от грязи, но все же длинные женские волосы, которые она умело прятала прежде.
Оставив комбез у ног, я вышел. И сидел в каюте довольно долгое время. Размышлял о Вагнере и его словах. А еще вспоминал прошлое, и думал о том, как бы все повернулось, не будь я таким пронырливым бабником! Карьера бы пошла вверх, глядишь и капитаном крейсера сейчас бы стал. Меня раскрыли, и теперь придется выкладывать кредиты хакерам за новую регистрацию. Идентификация корабля теперь точно разлетелась по всем постам империи. С этим тоже надо что — то решать.
Теперь моя мечта о гражданстве на кислородной планете отдаляется и откладывается на неопределенный срок. Это был мой единственный способ начать новую жизнь. Но за такую жизнь нужно заплатить не мало. Гражданство стоит намного больше, чем три единицы, вернее уже две единицы Эро. Столько, сколько нужно, я еще не заработал, даже если продам корабль. Хотя эта мысль доставляет мне боль, с Алисой расставаться не хочу. Это мой единственный друг.
Конечно, на промышленных планетах примут и за меньшие деньги, да и на отсталых тоже. Я же хочу домой, на свою родную планету. Там, где есть деревья, кусты и трава, бесплатный воздух и нескончаемое количество воды, в которой можно купаться сколь угодно долго. Как я устал от замкнутых пространств! От бесконечного полета в никуда из ниоткуда. От бессмысленного прожигания своей жизни. Как же меня душит, что время течет и течет, уходит и уходит. Трачу годы на путь в неизвестность, тупею, пустею и чахну. Чувствую себя букашкой в этой бескрайней злой черноте, которая рано или поздно сгинет безвестно.
— Алиса, мне грустно, — промямлил, глядя через дисплей на звездное пространство с периодически вспыхивающими далекими огоньками.
— Зажрался ты, Ринни, — выдала Алиса. — У тебя такая красивая женщина на борту.
— Бомжиха, — усмехнулся лениво перекатывая голову по спинке кресла. — Ревнуешь?
— Конечно нет. Я же знаю, что у тебя самая любимая женщина — это я. Ведь я самая лучшая. А ты самый худший — идеальная пара.