Джин провел по стене ладонью. На пальцах остались следы краски. Что за больная фантазия у парнишки, если он умудрился придумать подобный сюжет?
Джин уже хотел пойти домой, но какой-то символ чуть в стороне от основного рисунка привлек его внимание. Если это подпись художника, он сможет его потом найти. Другое дело, станет ли он тратить на это время. Однако при близком рассмотрении символ оказался вовсе не подписью, скорее неким знаком. Больше всего этот знак походил на пламя, которое колыхалось на волнах.
Джин сфотографировал все на телефон — и знак, и весь рисунок в целом. Он не смог бы объяснить, почему его так привлекло это граффити. Было в нем что-то отталкивающее и в то же время притягательное.
Он убрал телефон в карман и попытался вытереть руку о штаны, но краска так просто не отставала. Наплевав на внешний вид, Джин направился домой и без приключений добрался до квартиры. Там он, не раздеваясь, рухнул в постель и тут же уснул.
Глава 2
2. Казуя Каменато
Убегая все дальше и дальше от злосчастного переулка, Каменато поздравлял себя с тем, что хотя бы ночевать сегодня будет не в камере. Хотя, откровенно говоря, его убогое жилье не так уж сильно отличалось от тюремной камеры. Он не сбавлял темпа до самого лаза, ни разу не обернувшись. И только после того, как пролез несколько метров по узкому грязному лазу под стеной, перевел дух и успокоился. Обычно такие лазейки быстро находили и закрывали куда более прочной решеткой, но этот пока был на месте и Каменато тщательно маскировал его после использования. Слишком ценная находка, чтобы пренебрегать ею.
Оказавшись за стеной, Каменато мысленно корил себя за то, что потерял бдительность, да еще настолько. Это ж надо, натолкнуться на копа, да еще и детектива! Следовало быть внимательнее, ведь на кону могла оказаться его жизнь, а не только пара дней в камере.
Он дошел до своего дома — облезлой пятиэтажки с тесными грязными квартирами. В его конуре, продуваемой всеми ветрами, не было почти ничего, кроме кровати, обшарпанного шкафа и стола. Была еще тесная ванная, сочетающая и туалет, из крана почти всегда текла ржавая вода, что было не так уж и плохо — не все дома Гетто могли похвастаться подобной роскошью. Но было еще одно преимущество в этом жалком жилище — квартирка находилась на последнем этаже, и Каменато всегда мог подняться по пожарной лестнице на крышу. Нищенский пентхаус — так он мысленно прозвал свою халупу. На крыше, несмотря на угнетающий вид на заводские трубы, вечно чадящие вонючим дымом, Каменато проводил много времени. К тому же к нему всегда прилетали друзья. Вороны. Он завидовал им, ведь птицам стены нипочем, они могут летать где угодно.
Однако сейчас Каменато не стал подниматься на крышу. Он швырнул рюкзак в угол и лег на кровать. Еще один никчемный день был позади. Каждый раз перед сном он поздравлял себя с этой маленькой победой.
Утро Каменато почти всегда начиналось одинаково. Он просыпался и долго разглядывал потолок. Совсем недавно он весь был в желтых подтеках из-за дырявой крыши, но Каменато разрисовал его и теперь мог смотреть на голубое небо с пушистыми облаками. Впрочем, злополучные подтеки снова грозили ясному небу, так что скоро придется его обновить. Не нарисовать ли ему на этот раз ночной небосвод, может быть, тогда его хватит надолго?
Потом Каменато вставал, шел в свою маленькую ванную и открывал кран. Пока ржавая вода стекала, он поднимался на крышу и курил первую утреннюю сигаретку, размышляя о завтраке. Он всегда о нем размышлял, потому что на завтрак у него всегда было одно и то же. Ничего.
Когда сигаретка заканчивалась, он принимал душ, одевался в чистое, если у него было из чего выбирать, и собирал рюкзак. Затем Каменато рылся в карманах и проверял все тайники и места, где могла заваляться наличность, пересчитывал свое скудное богатство. Сегодня его средств могло хватить только на скромный обед в самой дешевой забегаловке Гетто. Не густо, но если он доберется до Миддл-Тауна до полудня, успеет на подработку на стройке нового жилого квартала. Хотя покраска стен и не требовала особого таланта и платили за это маловато, других вариантов у Каменато все равно не было, а есть все-таки хотелось.