Продираться дальше, в прошлое, стало сложно, у Каменато уже болела голова, а это было плохим знаком. Сколько времени уже прошло? Он не помнил, слишком увлекся, но ему осталось еще немного и, может быть, он поймет, откуда этот кулон взялся у девушки.
Этот клуб — вот что теперь его интересовало. Там была кованая вывеска в виде костра. Внутри всегда происходило какое-то представление, вечеринки менялись, а странности оставались те же. Но вот Каменато увидел размытую и совсем уж мутную картину. Немолодой мужчина в ладном костюме протягивал кулон — он колыхался из стороны в сторону, как маятник, и уследить за картинкой было непросто. Когда кулон оказался на шее у девушке все зааплодировали, явно поздравляя ее с чем-то.
У Каменато пошла носом кровь, но он уже не замечал этого.
Он видел внутреннее помещение, и кто-то держал в руках целую связку таких же кулонов. Потом картинка меркла, как медленно угасающая свеча, и только теперь Каменато понял, что перестарался и опять опоздал. Кулон так сильно затянул его в свою жизнь, что выбраться самостоятельно Каменато уже не мог.
Его била дрожь и боль разрасталась, но он держался за нее, как утопающий за соломинку, ведь когда она уйдет на задний план, он потеряет сознание. Он не собирался падать в обморок, только не сейчас. Он продирался сквозь тьму, навстречу новой боли и тихому далекому голосу, который звал его. И это сработало. Он не помнил, было ли такое раньше, чтобы его кто-то звал. Вряд ли. Его губы зашевелились, он застонал. И открыл глаза, серебристый свет в них погас, уступив место затуманенному бессмысленному взгляду. Когда Каменато смог сфокусировал взгляд, то обнаружил, что уже не сидит на диване, а лежит на полу. Он кое-как вернулся на диван, на автомате вытирая кровь из носа рукавом. Наверное, видок у него был тот еще.
Ишикава тоже сидел на полу, бледный и напуганный. Он не сразу взял себя в руки, и Каменато отметил, как по лицу детектива скользнуло явное облегчение, и он выдохнул.
— Безликий тебя забери, если я еще раз соглашусь на подобное представление, — пробубнил он себе под нос.
— Что, выглядело ужасно? Я думал, не вернусь, — признался Каменато.
— На какую-то секунду я тоже думал, что придется вызывать труповозку и сдаваться своим же коллегам, — сказал Ишикава. — Ты вообще знаешь, какая у тебя хватка? Забрать кулон? Да проще было бы руку тебе отрубить!
Каменато нервно рассмеялся. Но, по крайней мере, рука у него была на месте, значит, Ишикаве все-таки удалось вырвать у него кулон.
— Извини, — скупо произнес Каменато. — Это само вышло. У тебя не найдется таблеток от головы? Любых таблеток?
Ишикава ушел за таблетками и принес целую пачку вместе со стаканом воды. Каменато выпил две таблетки и осушил стакан до дна. Потом закрыл глаза и устроился на мягком диване. Ему нужно было пару минут, передохнуть. Ишикава не мешал ему, видимо, детективу тоже требовался тайм-аут после припадка Каменато.
В квартире Ишикавы было так тихо, так спокойно, что Каменато очень быстро погрузился в блаженный сон. Ему ничего не снилось, но вскоре что-то начало тревожно прорываться в сознание. Невероятные вещи: летающие предметы, огонь, охватывающий чью-то руку, вода, которая стояла прозрачной стеной. И аплодисменты.
Каменато дернулся и проснулся. Вокруг по-прежнему царила тишина.
— Эй, детектив, — позвал Каменато. — Ты здесь?
Ишикава вышел из соседней комнаты с кружкой в руках и прислонился к косяку.
— Ты как? — спросил он, прихлебывая из кружки. — Хочешь чаю?
— Не откажусь, — согласился Каменато. — Я вроде... заснул?
Ишикава пожал плечами, вроде как говоря «с кем не бывает», и ушел за чаем в другую комнату, судя по всему, там была кухня. Он принес белую кружку и поставил перед Каменато, ароматный дымок с запахом каких-то трав тут же повис в воздухе. Сделав несколько глотков, Каменато блаженно закрыл глаза. Но разговор предстоял серьезный, и он не стремился задерживаться у Ишикавы надолго.
— Этот кулон — это вроде как визитная карточка одного клуба в Гетто, — начал он. — Странный клуб, похоже, девушка работала в нем. В ночь убийства возвращалась домой. Убийца или шел за ней, или подкараулил. Лица я не смог разглядеть, было слишком темно, а он был не настолько близко.