— С этим пока проблема, я едва выбил отсрочку у босса, — задумчиво согласился Ишикава.
— Используй связи, ты же элитный, — пожал плечами Каменато.
— Если я воспользуюсь связями, в полиции узнают, откуда я родом, а мне это нежелательно, — возразил Ишикава.
— Подключи чужие связи, — Каменато слабо себе представлял, что означают «связи» в понимании Ишикавы, но других идей все равно не нашлось.
— Я разберусь с этим. Возможно, на какое-то время придется вернуться в Миддл-Таун, — сказал Ишикава. — А ты что будешь делать? Работать в клубе? Сможешь узнать что-нибудь еще об Огаве Ким? Не хочу, чтобы и это дело простаивало, но без тебя я вряд ли что-то узнаю.
— Я попробую выяснить что-нибудь у Кэрри. На самом деле она не такая уж несговорчивая, просто копов не любит, как и все жители Гетто.
— Кэрри, — Ишикава задумался на мгновение, хотел что-то сказать, но, видимо, так и не нашел слов.
— Она никому не расскажет, кто ты, не волнуйся, — заверил Каменато.
— Хорошо, но если что-то пойдет не так или у тебя будут проблемы...
— Да-да, я тебе позвоню, — закатив глаза, обещал Каменато. — Будем держать связь. И дабы уберечь меня от ее расспросов, ты мог бы пару раз появиться в клубе, так, для прикрытия. А то она думает, я что-то от нее скрываю.
— Если ты в ней уверен, можешь рассказать о вечеринке. Она и так знает практически все.
Каменато кивнул, он и сам об этом думал. Странное дело, после того, как он рассказал о своем прошлом Ишикаве, ему стало проще общаться с ним. Как будто они и правда стали, ну, не друзьями, но напарниками. Общность их интересов, их совместное дело, даже дела, если уж на то пошло, стали для Каменато новой соломинкой, за которую он тут же ухватился. Новой целью. Теперь ему удобнее было думать не о сегодняшнем дне, а о деле, которое он хотел закончить. Ну а что будет потом — будет потом. Главное, дойти до некой точки в конце пути.
— Могу я тут еще посидеть? — спросил Ишикава. — Элита, честно говоря, меня достала.
— Конечно, мой пентхаус к твоим услугам, — согласился Каменато. — Хочешь?
Он раскрыл пакет с едой: готовыми пирогами, лепешками и прочей снедью. Ишикава не стал кривиться, как при их встрече в забегаловке у ворот, и взял пирог. Видимо, его и правда достала Элита, раз он стал настолько непривередлив в еде.
Позже Каменато по старой памяти вылез на крышу и покормил воронов, кто знает, сколько еще он не сможет приходить сюда. Он скучал по птицам. Скучал намного больше, чем по иным людям.
Ишикава смотрел за этим все с тем же странным выражением, как и тогда, когда увидел впервые воронов Каменато. Вроде и не боялся их, но будто удивлялся, что птицы могут быть послушны кому-то. Словно Каменато приручил никому не подвластную стихию.
Они сидели на парапете, вечерело, и Гетто погружался в прохладный, колючий мрак, наполненный дымом. Закрыв рот платками, они смотрели на чадящие трубы, и каждый думал о своем.
— Слушай, а можно... — Ишикава смотрел нерешительно, и Каменато с удивлением повернулся к нему. — Посмотреть твои рисунки? Ты всегда что-то рисуешь в альбоме. Это, конечно, не мое дело.
— Да ладно, это не секрет, — Каменато достал альбом и протянул ему. — Но уже темновато, ты ничего не увидишь.
— Увижу, — заверил его Ишикава и стал медленно листать потрепанный альбом.
— Это только наброски, ничего интересного, — на всякий случай пояснил Каменато.
Он уже не помнил, что и когда рисовал, там были и старые рисунки, и совсем новые. Там был рисунок завода с дымящей трубой в мрачных тонах, присущих Гетто. В тех же тонах и безликая толпа рабочих, выходящих со смены. Много птиц — воронов, в основном. Рисунки деревьев отражали виды Элит-Сити, которые приносили ему птицы, потому что в Гетто все деревья либо были мертвы, либо находились на грани умирания. Там был рисунок женщины, которая держала ребенка за руку, они были изображены со спины. Был там набросок женщины, у которой не было лица, просто темное пятно на его месте. И были люди. Много людей с самыми разными лицами и эмоциями — злые, улыбающиеся, плачущие. Обычно Каменато даже не запоминал, что рисовал — нарисовал и забыл. Он делал это специально, чтобы образы чужого прошлого не задерживались в голове, и рисование очень в этом помогало.
Пока детектив листал альбом, Каменато старался выглядеть равнодушным, но в глубине души нервничал. Что мог увидеть Ишикава за этими рисунками? Какие мысли они могли вызвать у детектива?
Когда Ишикава перевернул очередную страницу и наткнулся на свою сестру, его руки замерли, а лицо окаменело. Рисунок Атсуко Каменато нарисовал в тот день, когда увидел ее во сне. Ему нужно было избавиться от ее образа, но даже перенеся его на бумагу, он так и не смог до конца выбросить эту картину из головы. На рисунке она протягивала ему руку, ее лицо все еще было живым, настоящим, не подернутым тенью смерти, но где-то на грани уже маячил злой рок. Как будто вот-вот что-то должно произойти.