«Я люблю вас. Обеих. Так сильно… Я не переживу, если…» Слезы хлынули из глаз, когда я крепко обняла их. «Как только все это закончится, мы снова будем вместе. Я обещаю.» Обещание, хрупкое, как стекло, которое вот-вот разобьется, но оно было нужно нам всем.
«Береги себя.»
«Мы любим тебя,» – прошептали они в унисон, прижимаясь ко мне в последнем, отчаянном объятии. Я украдкой бросила на них последний взгляд – их лица были пепельно-бледными от ужаса – и бросилась вниз, прямо в объятия отца. Его обычно спокойное, слегка загорелое лицо было мертвенно-бледным, на висках выступили капли холодного пота. Он всегда был скалой в нашей семье, оплотом спокойствия, но сейчас перед мной стоял лишь призрак прежнего отца.
«Где мама? Где Кайл?» Моему брату было всего девять, он хвостиком ходил за мамой, как тень, в то время как я была папиной дочкой.
«В машине, детка. Быстрее. Нам нужно ехать. Немедленно.» Его большая рука стиснула мою, почти силой увлекая меня к выходу.
Лицо матери на мгновение смягчилось, когда она увидела меня. Тревожные морщинки на ее лбу стали глубже. Когда дело касалось нас с Кайлом, она превращалась в птицу, яростно защищающую своих птенцов. Не было ничего, чего бы она не сделала ради нас. Ее руки потянулись ко мне, ласково поглаживая лицо. «Слава богу, ты в порядке,» – слова, которые может произнести только мать, полные безграничного облегчения и страха.
Мой брат прижался ко мне, его крошечное тельце дрожало всем существом. Я запустила пальцы в его пепельно-русые волосы. «Кэти… мне страшно,» – прошептал он.
«Я с тобой, малыш. Я рядом,» – прошептала я в ответ, устраиваясь так, чтобы он мог положить голову мне на плечо.
Маленький городок, который мы звали домом, превратился в сцену резни. Машины, искореженные, брошенные, громоздились на обочинах, их двери были распахнуты настежь – немые свидетели панического бегства. Пробка на выезде растянулась на многие мили. Наше некогда мирное, сонное местечко теперь захлебывалось воем сирен и агонией хаоса.
Это была реальность. Зловещая, чудовищная.
И это было только начало. Начало кошмара.
Часть 2
Дом, некогда сияющий красотой на нашей улице, теперь стоял, словно выпотрошенный зверь, поглощенный неестественным, давящим мраком. Там, где раньше солнечные лучи играли на стеклах окон, обрамленных изящными черными балконами, увитыми плющом, теперь грубо торчали доски, наспех прибитые к каждому проему, словно грубые швы на ране. Привычная мебель, свидетели моего детства, смеха и слез, теперь громоздилась беспорядочной, отчаянной баррикадой у обеих дверей, последним рубежом обороны против чудовищ, рыщущих снаружи.
Едва мы переступили порог, отец, мрачная тень своего прежнего «я», принялся за дело, превращая наш дом в осажденную крепость. Нам с Каем было приказано оставаться наверху, пока родители лихорадочно собирали скудные запасы провизии внизу. Мы наполняли водой каждую найденную емкость – кувшины, вазы, кастрюли. Ритмичное бульканье воды в наступающей тишине казалось оглушительным. Мальчик не понимал, почему мы уродуем наш дом, но я не находила в себе сил объяснить. Правда была слишком уродлива, и я сама отчаянно гнала ее прочь.
«Ты в порядке, Утенок?» – спросила я кроху, зевающего у меня на коленях. Мои пальцы машинально перебирали его золотистые кудри. Прозвище «Утенок» прилипло к нему с рождения – едва его пухлые пальчики научились держать игрушки, он влюбился в резиновых уточек и не расставался с ними. Кай потер сонные глазки, тихо прошептав, что устал. «Спи, малыш. Все будет хорошо,» – солгала я, целуя его в макушку. Голос был чужим, надтреснутым.
К тому времени, как я позволила себе зевнуть, Кайл уже спал, укутанный в одеяло, словно в кокон. Мама осталась с ним, а я ушла в свою комнату, в свою темноту.
Сон был далеким, недостижимым берегом. А потом тишину разорвал звук – не просто крик, а сырой, рвущий душу вопль предсмертной агонии. Он выдернул меня из полузабытья, ледяными иглами вонзившись в сознание. Первобытный ужас вопил: «Прячься!», но темное, болезненное любопытство, жгучая потребность знать, заставили меня подняться. Это был не сон, от которого можно проснуться. Этот кошмар только начинал свое чудовищное правление.
Пальцы дрожали, когда я отодвинула плотную штору и прильнула к узкой щели между грубыми досками, заколачивающими мое окно. Моя комната была святилищем теней, меня не было видно снаружи.