Кэти повернулась, чтобы я мог положить их в ее сумку. Находиться рядом с ней было почти опьяняюще, моя голова была в нескольких дюймах от ее шеи, и все, чего я хотел, это повернуть ее к себе и поцеловать. Я скучал по ее прикосновениям, ее смеху, ее присутствию. "Ты в порядке?" Прошептала она, слегка повернув голову, чтобы увидеть меня.
Напевая, я застегнул молнию на ее рюкзаке и придержал дверь открытой, чтобы мы могли вернуться к фургону, но когда я открыл дверь, на тротуаре снаружи сидела фигура. Весь черный с головы до ног, в то время как затылок был скрыт толстым капюшоном куртки. Кэти первой поняла, кто это был, и мое сердце отреагировало раньше, чем разум, моя рука потянулась назад и обхватила ее, когда она задрожала от моего прикосновения.
"Кэти", - эхом отозвался глубокий голос ее отца, он стоял в стороне, но его голос был слышен.
Мой гнев нарастал, единственное, что удерживало меня от потери контроля, было давление в моих кулаках, когда я прижимал их к бокам.
"Почему он здесь?" Кэти была близка к слезам, но сдерживалась, и вот тогда я не выдержал.
Темно-красный оттенок застилал мне зрение, это было все, что я видел. Этот человек был причиной того, что мы потеряли все. У нас был дом, безопасность, мы были счастливы, а он все это разрушил. Я слышал крики Кэти, когда она заперлась в ванной, крик, который она издала, когда тело Энди упало на пол. Это было все, что я услышал, когда мои кулаки врезались в его лицо, снова и снова, пока его кровь не окрасила костяшки моих пальцев.
"Картер, прекрати", - закричала Кэти, но она не пыталась физически оторвать меня от своего отца. Она стояла как вкопанная.
"Я просто хочу поговорить с ней", - умолял Томас из-под меня, я смотрел в его глаза, отличающиеся от ее, но форма та же. Глядя в ее глаза, я чувствовал облегчение, как будто у нее было все хорошее в этом мире, в то время как в его глазах была только боль. "Я оставил их, свою группу. Я пытаюсь измениться".
Мои колени разжались, и я подошел к Кэти, но она уже топала к беспорядку на полу. "Предполагается, что от этого все будет в порядке?".
Томас встал, сплевывая кровь на тротуар, вытирая разбитый рот тыльной стороной ладони, я не почувствовал ничего плохого, когда он застонал от боли. Он заслуживал большего, намного большего, но это было не мое решение.
"Я не могу изменить то, что я натворил, но я не могу и не пытаться искупить свою вину". У этого человека хватило наглости после всего случившегося, но Кэти выпрямилась, перестала плакать и вытащила пистолет.
Мое сердце подпрыгнуло к горлу, когда она направила ствол пистолета параллельно его голове. Я знал, что если она пересечет эту черту, то может никогда не вернуться, и я не собирался позволить ей этого сделать.
"Кэти, не делай это", - я придвинулся к ней поближе, но она была в трансе, и я не хотел пугать ее. "Если ты сделаешь это, ты потеряешь часть себя, он не заслуживает того, чтобы забрать это".
"Он прав, дорогая", - добавил Томас, и я мог бы сам застрелить его прямо там.
"Не называй меня так, черт возьми!" Девушка закричала, каждый дюйм ее тела дрожал, когда она крепче сжала пистолет. Она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на меня, по ее глазам было видно, что она борется сама с собой, не зная, что делать: "Он забрал у меня все, я не могу позволить ему последовать за нами".
Мои пальцы прижимались к ее заплаканным щекам, в то время как мой большой палец касался ее веснушек, каждый раз, когда я делал это, я чувствовал, как она расслабляется под моим прикосновением. Ее дыхание замедлилось, руки перестали дрожать, но она держала пистолет направленным прямо. "Мы разберемся с этим, мы всегда так делаем".
Кэти кивнула, снова откликаясь на мое прикосновение, прежде чем поднять руку, направив пистолет в небо и позволив одинокой пуле пробить облака. Звук вызвал улыбки, и я точно знал, что она делает.
"Я бы сказала, что у тебя есть несколько минут, прежде чем каждый труп в этом городе направится сюда", - Кэти уставилась на его слабое тело, прежде чем снова повернуться ко мне, взяв меня за руку.
"Не делай этого, Кэти", - умолял он.
"Если я увижу тебя снова, я без колебаний сделаю все, чтобы следующая пуля попала в тебя", - последнее слово перед тем, как мы оставили труса на обочине дороги, и я никогда так не гордился ею, как сейчас.