Теперь обе стороны в случае чего имели возможность укрыться за своими укреплениями, однако горная стража могла еще и передвигать свои заслоны, не только отступая, но и наступая. Это стало ясно, когда в глубине отсеченного ими тоннеля заблестели шлемы подкрепления, минимум втрое превышающего число наличных бойцов. Только тут мне стали очевидны предусмотрительность и опыт местных бунтовщиков, заваливших площадь беспорядочными преградами. Линия на линию гномы быстро проломили бы их оборону, сметя или перевалив единую баррикаду, в проходах же между завалами Гебирсвахе приходилось дробиться, открывая фланги и теряя единство.
Противостояние застыло в равновесии, постепенно все больше и больше накаляясь с каждым шагом стражников вперед и каждым летящим в них куском угля. Все чаще вместо него о щиты и шлемы дробилась куда более увесистая и опасная руда, да еще и пущенная в полет не рукой, а пращой из ремня или веревки.
Те из бунтовщиков, кто еще не вошел в соприкосновение с противником, продолжали распалять себя песнями. Их настроение тоже сменилось, и я с удивлением услышал совсем уж неожиданный здесь горячий иэрийский мотив «Черного таракана» -- есть в жарких странах такая разновидность общеизвестных насекомых-паразитов.
А толстый хавчик, а толстый хавчик,
Перестал пешком ходить,
Своим носильщикам работу
Он не хочет оплатить.
Припев звучал ничуть не менее жизнерадостно, а главное, просто и незатейливо:
Мы на гнома-мироеда
Не шутя найдем управу --
Сало срежем для обеда,
Череп пустим на забаву!
Приглядевшись, я опознал в поющих иэрийцев из тесайрского легиона «Золотая незабудка», очевидно, угодивших в плен вместе со своими союзниками. Смуглая кожа и потрепанные желтые береты с пятилепестковыми цветками, вышитыми синим шелком и настоящей золотой нитью, делали их особенно заметными. Жители далекой южной страны всегда славились не только жгучими от пряностей колбасами и копченостями, но и не менее пылким темпераментом, толкавшим их на непрерывные вооруженные беспорядки. И здесь это свойство пришлось как нельзя более к месту, приведя легионеров в ряды нашего балаганного мятежа. Хотя если судить по тому, что иэрийцы успели приспособить к родному мотиву сугубо местный текст, у них явно накопились и собственные основания для участия в сем действе.
Дальше сдерживать столь похвальную готовность не имело смысла, поэтому между куплетами мне удалось прокричать на ухо усатому, плотного телосложения предводителю интернированных: «Буря! Пусть сильнее грянет буря!» Тот, улыбнувшись, хлопнул меня по плечу, всем своим видом явно одобряя сигнал к более решительным мерам, и тут же отправил четверых гонцов к соседним отрядам.
Спустя пару минут кодовые слова докатились до дальнего края площади к передовой линии баррикад, заставив и без того распаленный народ кинуться на врага. Воздух пещеры потемнел от града угля и руды, обрушившегося на Гебирсвахе, гномов заманивали в закутки между завалами, чтобы, сбив с ног, выкинуть обратно изрядно побитыми и обобранными.
Горная стража не оставалась в долгу, выдергивая из рядов бунтующих самых отчаянных крикунов, забывших о собственной безопасности. Однако она свою добычу назад не возвращала, отправляя вдаль по тоннелю колоннами под конвоем из своих пострадавших. Те, будучи особенно обозлены на мятежников, не собирались давать им спуску и часто подгоняли тычками в спину.
Слава богам, до клинков дело не доходило, стражники справлялись, лихо орудуя штатными дубинками. Вот только дубинки бывают разные -- у Гебирсвахе они были стальные, изнутри залиты свинцом, а снаружи для большей хлесткости удара огранены мелкими, в полдюйма пирамидками. Мне досталась одна такая, отнятая у гнома, когда захвативший трофей трансальтинец понял, что в горячке боя недооценил полученный урон, и, зашатавшись, вдруг сел, где стоял.
Причем это не я полез посмотреть на драку поближе, а само поле боя неумолимо накатывало на центр площади, избранный мною для удобства наблюдения и отдачи распоряжений. Прежде, чем куренные парни сумели отбить прорыв, мне довелось самому пару минут помахать этой дубинкой, лупя по щитам и выкорчевывая рогатки, словно врастающие в кучу руды. Особенно рьяному стражнику досталось по шлему так, что он чуть не свалился, однако крепкий череп спас гнома от судьбы прежнего владельца моего оружия.