В памяти больше остается Пастухов мятущийся, недовольный собой, ищущий пути к народу, Пастухов — Ясной Поляны, нежели Пастухов застолий и дачных клумб. При всей противоречивости, образ этот исполнен редкой самобытности черт и вместе с тем типичности, глубокого психологизма, и — четкой социальной очерченности. Он, несомненно, относится к самым ярким в советской литературе.
Говоря о «Костре», нельзя забывать того, что роман — не окончен. Сказать, что незавершенность мешала бы восприятию его как цельного художественного произведения, было бы неверно. Первая книга воспринимается как законченное повествование, оставляющее, правда, естественное желание продолжения хотя бы тем, что герои покинуты на самом пороге испытаний — летом 1941 года. Сам автор сказал по поводу «Вторжения»: «Это роман завязок. Его настоящий конец — в туманном будущем. Бог даст, и доживем».
Не привелось. Но и незавершенная вторая книга «Час настал» очень многое сообщает читателю. Она многим отличается от первой. Основа основ всех романов Константина Федина — композиция — выдержана здесь в ином ритме, в иной сменяемости картин. В первой части с большим искусством автор создавал поле напряжения, возникающее между контрастом последних дней, часов мирной жизни и страшным ударом войны, между мирно-будничными заботами, драмами, даже бедами и — той высотой подвига, самопожертвования, которого требовали дело защиты Отечества от угрозы фашистского порабощения.
Вторая книга, при том, что хронологически не отстоит от первой (стоит подчеркнуть то мастерство, с которым писатель на нескольких днях, которые охватывает действие «Вторжения», строит картину начала войны, пробуждения страны, народа), недаром носит название «Час настал». И здесь немало воспоминаний о предвоенной жизни, отступлений в прошлое, и здесь еще не развертыйается в боевых эпизодах картина народного сопротивления вражескому нашествию, но что-то очень важное уже изменилось, стронулось. Люди, страна, герои уже живут по-новому, подчиненные общей цели освобождения и победы.
К сожалению, к великому нашему читательскому сожалению, мы очень мало узнаем о многих героях трилогии. Кирилл, которому в первой книге уделено немало внимания, все-таки остается пока в проблемах и думах 30-х годов, в своей работе по благоустройству Тулы («чрезмерная ретроспекция — определенный недостаток образа Извекова», — справедливо заметил критик Ю. Оклянский).
Еще меньше — о Петре Петровиче Рагозине. Совершенно «не успели» появиться в повествовании Елизавета Мешкова и ее сын, а им предназначалась большая роль, именно Лизе, которая, по замечанию автора, была «из тех, кто живет и сживается с чувством своей несчастливости», которая коротала век со вторым нелюбимым мужем и видела во сне Кирилла, именно этой неприметной и, казалось бы, слабой женщине, предназначалось стать образом русской матери в романе; разыскивая ослепшего от ран Виктора, она направлялась в родной Саратов.
Уходили из жизни старики Пастухов и Цветухин. Но гибли, как помним, и молодые: Алексей Пастухов, Иван Рагозин. Должен был погибнуть и Рагозин-старший, таким образом трагически завершалась линия всей семьи Рагозиных. Смерть была уготована и Аночке, народной артистке Анне Тихоновне Извековой.
Книгу «Час настал» предполагалось кончить картинами героической обороны Тулы и освобождения ее, Ясной Поляны. Тема народной войны, поставленная писателем как центральная задача произведения, разрешалась, таким образом, в полную меру.
К сожалению, планы остались планами. Смерть Константина Александровича, наступившая в 1977 году, навсегда остановила работу.
Но — роман есть. Страницы, написанные рукою мастера, достойно венчают его долгий путь восхождения, в русской советской прозе.
С. БОРОВИКОВ