— А что?
— Ни что! Простудитесь… Раздевайся. Есть-то хочешь?
— Хочу. — Мальчик стянул куртку и кинул на табуретку.
Сергей подошел к нему и протянул руку:
— Дядя Сережа.
— Виталик. — Мальчик сунул свою руку в ладонь Верютина и вдруг радостно закричал: — Ага! Я вас сразу узнал! Это вы стихи в магнитофон читали! Я сразу узнал. Это он, да, мам?
— Он, он! — засмеялась и покраснела Аннушка, видимо, оттого, что сын ее так сразу принял Сергея. Она взглянула на Верютина, стараясь понять по его лицу, какое впечатление произвел на него Виталик.
За обедом мальчик сказал матери, что их сосед, дядя Миша, рюкзак кедровых шишек принес.
— Тут шишки еще есть? — заинтересовался Сергей.
— О-о! Тут их страшно сколько! — воскликнул Виталик. — Но за ними ехать надо, на поезде!
— А поблизости нет?
— И близко есть! Олег знает где. Он говорил… Сходим, дядь Сереж?
— Сходим! Обязательно сходим!
— Сейчас пойдем, а?
— Ну, загорелось ему! Прямо сейчас встанете и побежите, — заворчала Аннушка. — Ешь сиди!
— Ну, мамк! Там дождя нет, — начал уговаривать Виталик.
— Мы завтра сходим, — сказал Сергей. — Завтра мама на работе будет… А сегодня дел много. Вещи разбирать надо!
К вечеру обе комнаты квартиры были убраны. По стенам над кроватями развешаны коврики, картины, все вещи расставлены по местам, убраны в шкафы. Радостный Виталик убежал к Олегу сообщать, что завтра они идут за шишками. Аннушка удовлетворенно осмотрела комнаты и принялась мыть полы. В квартире было еще много работы. В спальне нужно было доделать и поставить на ножки самодельный шкаф, в котором одна половина предназначена для книг, а другая для одежды. Книги уже стояли на полках, но стояли в беспорядке. Больше всего требовал работы коридор. Нужно было перенести мойку в дальний угол, сделать стол, сделать его с дверцами, чтобы можно было хранить в нем посуду, и на пол постелить линолеум. Некоторые материалы для стола были уже приготовлены и стояли в уголке. Верютин ушел в спальню, чтобы не мешать Аннушке. Там он подошел к книжной полке, осмотрел обложки книг, потом взял с тумбочки газету, но читать не стал, сидел, думал, пытался понять — почему так грустно, ведь все так хорошо складывается. Неожиданно раздался стук в дверь.
— Сергунь, открой! — крикнула Аннушка.
Верюгин с газетой в руке вышел в коридор. За дверью стоял мужчина и улыбался. Улыбка, видимо, предназначалась не Сергею. Она начала медленно гаснуть на добродушном лице мужчины и сменяться растерянностью. Мужчина оглянулся назад, вероятно, проверял, не ошибся ли он дверью, потом спросил:
— Анна Ивановна дома?
— Дома, дома я, Коля! Проходи! — откликнулась Аннушка.
В руках у Коли был ящик с инструментом. Сергей понял, что это плотник, который делает стол. Коля поставил ящик к стене и стал задумчиво смотреть в угол, туда, где должна помещаться мойка. Он поднял за козырек над головой кепку, обнажил лысину, почесал одним пальцем темя, снова прикрыл кепкой голову, вытащил из кармана складной метр и пошел в угол, совершенно не обращая внимания на Сергея, наблюдавшего за ним. Аннушка старательно выжимала тряпку над ведром.
— Вам помочь? — спросил Сергей у плотника.
— Нет, не стоит! — не оглядываясь, буркнул Коля и начал измерять метром стену.
Сергей вернулся в спальню.
— Анна Ивановна, — раздался голос плотника,— посмотрите, такой высоты стол годится?
— Что это ты стал меня звать Анной Ивановной? — видимо, подошла к плотнику Аннушка. — И на «вы»?
Верютин держал в руках газету и прислушивался к разговору.
— Вот так хорошо? — спросил Коля, не отвечая на вопрос.
— Наверно, сойдет.
— Если ниже сделать, то вам придется наклоняться… А так — в самый раз!
— Делай так.
— Мойку вы хотите в самый угол?
— Да!
— Я завтра утром дрель принесу. Пусть мужчина («мужчина — это я!» — отметил про себя Сергей, и ему отчего-то стало тревожно) просверлит отверстие в полу. Вот здесь! Для шланга… Воду спускать… У соседей под полом погреба нет?
— Есть.
— Плохо! Вода от вас будет поступать в него.
— Погреб вроде бы далеко… Да и песок там!
— Надо бы ямку вырыть, под шлангом.
— А как ее вырыть-то?
— Это да… Вы сейчас никуда не уйдете?
— Нет.
— Я материал принесу и поработаю.
— Коль, ты есть хочешь? — чересчур уж нежно, по мнению Сергея, спросила Аннушка.
— Нет-нет! Я поел только, — мягко, но решительно отказался плотник, и тотчас же хлопнула дверь.
Аннушка тихонько вошла в спальню и обняла сзади Верютина. Он положил газету, повернулся и прижал Аннушку к себе, чувствуя к ней нежность и какую-то непонятную вину. Некоторое время они стояли молча. Сергей потихоньку гладил рукой ее волосы, терся о них щекой, вдыхал милый запах, от которого ему становилось еще печальней и тревожней. Волосы Аннушки были окрашены в русый цвет, в такой, каким был ее естественный. После окраски волосы отросли на сантиметр, и возле кожи была заметна седина. Аннушка, видимо, почувствовала, что Сергей рассматривает ее волосы, и подняла голову, улыбаясь сомкнутыми губами. Она всегда так улыбалась, когда он ласкал ее. Сергей наклонился к Аннушкиному лицу, несколько раз потихоньку коснулся губами ее губ, потом отстранился и посмотрел ей в глаза. Она смущенно фыркнула и обняла его за шею. Неожиданно резко раздался стук в дверь. Аннушка погрозила пальцем и выскочила в коридор. Сергей прикрыл дверь в спальню. Коля что-то со стуком поставил у стены. Верютин, тихонько ступая по полу, прошелся по комнате, потом снова потянулся к газете.