И сумка. Небольшой мешочек из синего бархата с надписью «Краун ройял», полный монет, включая пятицентовики с головой индейца и несколько серебряных долларов. Боб толкнул их все скупщику монет в Санта-Монике и получил двести двадцать баксов. Это была фантастическая прибыль, учитывая, что за все содержимое лота он заплатил лишь шестьдесят пять.
Боб подумал о том, чтобы вернуть долг матери, но решил обождать до тех пор, пока все не будет улажено.
Его одолевала зевота, глаза закрывались. Аукционист Пит кашлянул, затем сказал:
— Итак, следующий лот: четырнадцать пятьдесят пять.
Все потянулись вдоль по сумрачному коридору к одной из запертых дверей, через равные промежутки видневшихся в бетонной стене.
Хлипкие двери с хлипкими замка́ми; Боб мог бы вышибить любую из них пинком. За хранение склад получает две сотни в месяц, к слову о прибыли из воздуха.
— Четырнадцать пятьдесят пять, — без всякой необходимости повторил Пит. Потирая красный нос, он перебирал ключи, собранный в связку.
Остальные участники торгов изо всех сил старались выглядеть незаинтересованными. Две коренастые пожилые женщины с волосами, заплетенными в косы, были похожи, словно сестры, — может быть, даже близнецы. Они купили опечатанный корабельный сундук за сорок восемь баксов. Позади них стоял высокий тощий тип, напоминающий металлиста, в майке с эмблемой группы «Эй-си-ди-си», штанах из искусственной кожи и высоких мотоциклетных ботинках. Его жилистые руки были почти сплошь покрыты синими татуировками. Он выиграл последние два лота: за сто пятьдесят долларов приобрел комнату, полную грязных, изрядно помятых книг в бумажных обложках, и за тридцать — какой-то ржавый хлам.
Последним из участников был азиат, в возрасте от тридцати до сорока лет, атлетического вида, в безупречно чистой темно-синей рубашке-поло, отглаженных черных штанах и черных спортивных туфлях без носков. Пока что он не выторговал ничего. Этот тип, свежевыбритый и пахнущий лосьоном, приехал на «БМВ» с откидным верхом, и вид у него был весьма солидный. Боб гадал — может быть, это какой-то скупщик произведений искусства, наделенный хорошим нюхом?
Надо бы к нему присмотреться.
Пит нашел ключ от помещения номер 1455, снял замок и, открыв дверь, предупредил:
— Не заходить, частная собственность. — Каждый чертов раз он твердил одно и то же.
Из-за каких-то диких законов штата брошенные вещи принадлежали владельцу до того момента, пока их не купят. И это означало, что к ним нельзя подойти или потрогать их, пока ты их не купишь. А тогда право владельца испарялось, словно плевок на раскаленной крыше.
Боб никогда не понимал такую юридическую систему. Когда с ним толковали законники, они с тем же успехом могли говорить по-марсиански.
Пит обвел лучом фонарика содержимое тесной каморки. Боб слышал о людях, которые незаконно проводили в такие складские ячейки электричество и жили там, однако не верил в такие рассказы. Это надо быть совсем чокнутым.
— Итак, — произнес Пит, — начнем торги.
— Не могли бы вы посветить еще раз? — попросил азиат.
Пит нахмурился, но выполнил просьбу. Каморка была почти пуста, не считая велосипедной рамы и двух черных мусорных мешков.
Пит снова кашлянул:
— Вы увидели все, что хотели?
Азиат кивнул и повернулся к двери спиной. Может быть, он просто притворялся, намереваясь влезть в торг в последний момент. А может быть, его действительно не интересовало содержимое.
Боб не видел смысла торговаться за это. Пока что, насколько он видел, в мешках для мусора был в основном мусор. Хотя ему нужно что-то выставить на «И-бэй», так что если никто не будет делать ставок и ячейка уйдет достаточно дешево…
— Делайте ставки, — сказал Пит и без паузы затараторил: — Пятьдесят, кто даст пятьдесят, пятьдесят, пятьдесят долларов.
Молчание.
— Сорок, сорок долларов, торгуемся за сорок, металлическая рама за сорок долларов. — Однако скороговорка его звучала без всякого энтузиазма. Пока что его комиссионные не достигли и цены отбивной в ресторане.
— Сорок? Никто не даст сорок? Тридцать пять, тридцать пять…
Не оборачиваясь, азиат бросил:
— Двадцать, — и Боб уловил в его голосе нечто… не то чтобы хитрое, скорее расчетливое.
Прикинув, что металл велосипедной рамы может кое-чего стоить — да и педали могут пригодиться кому-нибудь на замену, — Боб заявил:
— Двадцать пять.
Тишина.
— Тридцать пять? — начал Пит. — Кто даст тридцать, поднимем до тридцати, тридцать долларов…