«Как обстоят дела?»
«Хм, они начинают чувствовать себя в Эпплби как-то неуютно».
Он замер, инстинкт полицейского взял верх. «В каком смысле „некомфортно“?»
Она говорила, что некоторые местные пабы не приняли «Путешественников». В нескольких магазинах их вообще отказались обслуживать. Были случаи оскорблений и вандализма — разбитые окна, запертые машины и тому подобное.
«Мне дали понять, что этого можно ожидать только в это время года?»
Она пожала плечами. «Отчасти да, но сейчас, во время ярмарки, в городе обнаружили два тела — местных жителей, и слухи об этом распространяются. У меня неприятное предчувствие, что сначала всё станет ещё хуже, а потом станет лучше».
«Ну, если у неё будут какие-то проблемы, ей достаточно позвонить кому-нибудь из нас», — сказал он. Он даже выдавил улыбку, доставая ключи от машины. «А если она позвонит тебе , то, надеюсь, ты позвонишь мне, прежде чем в одиночку сражаться с мародерами?»
«Конечно», — Грейс одарила его короткой улыбкой. «Хотя в своё оправдание я бы взяла с собой и Тэлли. Её лай определённо хуже укуса, но они об этом не знают».
Она смотрела, как он уходит и садится в «Субару», припаркованный на дороге.
Вернувшись на террасу, она обнаружила, что Элеонора и Макс вместе убрали мусор со стола. В центре стоял кофейник с чашками, сахаром и сливками. Элеонора зажигала цитронелловые свечи, чтобы отпугивать вечерних насекомых.
Она оставила крышку ноутбука закрытой, но теперь она снова была открыта, и Макс занял место Ника. Оттуда ему был хорошо виден экран. Копии оригинальных фотографий Ника были хорошо видны.
И это само по себе указывает на возраст фотографий – скорее физических отпечатков. чем цифровые изображения. Она видела, что Ник разложил серию фотографий размером примерно шесть на четыре дюйма, без белой рамки по краям, и сфотографировал их на телефон.
Углы отпечатков были помяты. На одном из них был небольшой надрыв по краю. Сильнее всего пострадал снимок Оуэна с младенцем на руках.
Как будто он получил наибольшее обращение, был подобран спустя некоторое время время …
Макс поднял чашку с блюдца и указал на изображение младенца.
«Она ведь такая крошечная, правда? Это как-то связано с вашим делом?»
« Она ?» — спросила Грейс.
Макс пожал плечами. «Ну, разве это не она ?» Он наклонился и налил себе остатки вина, махнув бокалом в сторону экрана.
Грейс на мгновение задумалась, собирается ли он сам поехать домой или же воспользуется гостеприимством Элеоноры, оставшейся на ночь.
Возможно, Нику повезло, что он отклонил предложение остаться.
«Почему вы так думаете?»
Макс сказал: «Я думал, что розовое одеяло — это своего рода подделка».
Грейс снова посмотрела. Она думала, что одеяло белое, и так оно и есть. Сложно понять, имея дело со старым отпечатком, был ли нарушен цветовой баланс или он просто выцвел за годы. Экспонометр в камере, которой был сделан оригинальный снимок, тоже, должно быть, был довольно примитивным. И марка использованной плёнки тоже могла на это повлиять. По её опыту, бумага Kodak имела тенденцию показывать красные оттенки оранжевыми. Agfa же смещала их ближе к малиновому.
Она щёлкнула по одному из крупных планов младенца, лежащего, похоже, в переноске. Одеяло было слишком ярким и пересвеченным, из-за чего фон почти полностью терялся.
И автовспышка сработала, и Грейс каждый раз, когда видела её на детских фотографиях, испытывала боль. Рефлекторные реакции новорождённых требуют времени.
Развитие. Одним из важнейших факторов была реакция глаз на резкие изменения уровня освещенности. Фотовспышка, срабатывающая без коротких предварительных импульсов, используемых в современных камерах, которые предназначены для приглушения зрачка и устранения эффекта «красных глаз», могла необратимо повредить зрение ребенка.
Грейс снова взглянула на одеяло, наклонив голову набок, словно это могло сделать цветовой тон более заметным. Но этого не произошло.
«Ты уверен, что он розовый?»
Элеанор переместилась и замерла за другим плечом. «Ну, мне он определённо кажется розовым, и мне сделали операцию по удалению катаракты, так что я снова вижу красные тона. Ты же знаешь, как плохо мне было раньше».
«Хм», — сказала Грейс. «Не уверена, что цвет одеяла можно считать определяющим фактором пола ребёнка, но я всё же возьму это на заметку».
«Спасибо», — сказала Элинор. Она взяла пустую бутылку из-под вина. «Я принесу ещё, ладно?»
«Не из-за меня», — сказала Грейс. «Мне нужно домой к собаке, но ты продолжай, пожалуйста».
Когда они остались одни, Макс тихо сказал: «Я всегда мечтал однажды увидеть тебя с младенцем на руках — моим младенцем».