—”
«Да, да, ладно», — рявкнул он, вставая со стула, когда раздражение охватило его нервы. Он крепко сжал стакан, почти надеясь, что он разобьётся между пальцами. Ему нужно было что-то резкое, внезапное, шокирующее, чтобы прорваться сквозь бессильную ярость. «Чёрт возьми, и так уже плохо, что меня постоянно критикуют на работе, не говоря уже о том, чтобы то же самое происходило дома!»
Сюзанна на мгновение заморгала, а затем сказала с осторожной точностью:
«Я знаю, у тебя был трудный день, Крис, но и у меня тоже. Я просто пытаюсь взглянуть на ситуацию в целом, чтобы помочь тебе достичь наилучшего результата.
решение». Она оттолкнула отметину и с достоинством поднялась на ноги.
«Устраивая истерику, ты ничего не добьешься, кроме того, что проведешь ночь в гостевой комнате, так что я буду благодарен, если ты не будешь разговаривать со мной таким тоном, а?»
Долгое мгновение их взгляды скрещивались, коллились и парировали друг друга через журнальный столик. Наконец, Бленкиншип опустил взгляд, сдаваясь.
«Извините», — пробормотал он. «Я просто сейчас на нервах, потому что ярмарка вот-вот начнётся, а мне не хватает…»
«А у меня трое сотрудников на длительном больничном из-за стресса, ещё один только что объявил, что хочет взять отпуск по уходу за ребёнком, и вот-вот должна нагрянуть проверка Ofsted», — резко ответила она. «Либо принимайте мою помощь в том ключе, в котором я её предлагаю, либо разбирайтесь сами!»
ЧАСТЬ III
ЧЕТВЕРГ
16
Когда Куини проснулась следующим утром, она лежала, наблюдая за игрой форм и теней на деревянном потолке вардо. Она чувствовала одновременно умиротворение и нервное предвкушение. Как и каждый год на ярмарке. Каждый год, начиная с последних десяти, во всяком случае. Рядом с ней тихо посапывал Бартли, обняв её за плечи. Тяжесть руки приносила утешение.
Внизу, на нижней койке, дети спали, как всегда, лицом к лицу. Океан у задней стены, а Скай – внутри. Она была беспокойной, эта девочка, не скромная маленькая принцесса, которую можно наряжать в ленты. Зачастую она вставала раньше, чем кто-либо из них успевал хоть глазом моргнуть. Но вчерашнее путешествие её утомило. На этот раз занавеска оставалась задернутой, и внизу было тихо.
Куини определяла время суток по углу света, падающего через окна, расположенные по обеим сторонам центральной приподнятой крыши молликрофта. Было чуть больше шести, по её прикидке.
Пока спешки нет.
Сегодня им предстояло пройти последний отрезок пути до Фэйр-Хилл, на поле, куда она ходила с того самого года, как родилась. Ни разу не пропустила.
Сначала в повозке деда, затем отца, теперь мужа.
Бартли сам построил этот вардо вскоре после их свадьбы. Он взял за основу тот, в котором она выросла. Традиция не допускала
Наследство, а не имущество. Они с братом взяли что-то памятное из вещей отца, потом всё разгромили, а его повозку сожгли, как и положено.
Если бы главы кланов использовали Ярмарку в этом году для выбора следующего Шера Ром , тогда такая приверженность традиции пришлась бы им по душе.
Вано тоже играл на этой приверженности старым обычаям, словно на предвыборной кампании. Не имело значения, что он полгода жил в кирпичном доме или что он привёз лошадей и свою повозку с тентом аж до Скотч-Корнера, что по другую сторону Пеннинских гор, и двинулся дальше.
Вано попытался отмахнуться, сказав, что его новорожденная дочь появилась на свет меньше полугода назад. Судя по пробелам между словами, Куини решила, что жена Вано, Нелл, слишком привыкла к роскоши, чтобы ей было хорошо – например, к ванной комнате в доме!
Куини хватило здравого смысла, чтобы не высказывать это вслух. Вано в детстве был вспыльчивым. Теперь, когда ему было почти тридцать, возраст не смягчил его. Похоже, Нелл всё время подталкивала его к решительным действиям. Он был похотлив в юности, и годы не слишком-то его в этом смягчили.
Куини лежала на спине, её взгляд блуждал по знакомому интерьеру. Фургон её родителей был почти точно таким же, как этот, и мать поддерживала его в идеальном состоянии. После её смерти именно Куини пришлось взять на себя её роль. Она гордилась им и до сих пор гордится. Здесь чувствовался отголосок вкуса её матери, отчасти и собственного вкуса Куини. Кому-то он мог показаться безвкусным: сочетание розового и красного, жёлтая крыша, зелёная черепица вокруг печи, тёмное полированное дерево. И повсюду позолота и латунь, подчёркивающие резьбу, украшающие двери и детали вокруг каминной полки – всё это было отполировано до блеска.
И всё это было пропитано воспоминаниями и смыслом. Тарелки, статуэтки, даже угольный ковш, расписанный вручную, и медный чайник, над которым она трудилась, пока не смогла разглядеть в нём своё лицо.