«Зачем ты это с собой делаешь?» — пробормотал он.
Он не ожидал ответа, но он ему и не нужен.
Он знал почему.
С тех пор, как он впервые встретил Грейс прошлым летом, в начале долгого и сложного дела, он боролся с влечением к ней. Иначе почему бы он так точно фиксировал момент, когда она входила в комнату? Или, когда у неё возникала необходимость позвонить ему, чтобы сообщить о результатах расследования или рассказать о чём-то, над чем они вместе работали, он часто знал, не глядя на номер входящего звонка, что она на другом конце провода.
Ему это не нравилось, эта… осведомлённость о ней, но, похоже, он ничего не мог с этим поделать. Избегать её было невозможно. Несмотря на периодические ехидные замечания Криса Бленкиншипа, Грейс, пожалуй, была лучшим криминалистом из всех, что у них были. Было бы глупо соглашаться на кого-то меньшего.
То же самое он сделал и с Лизой — согласился на кого-то менее достойного?
Ник время от времени задумывался: если бы Лиза не рассталась с ним сразу после его перевода в полицию Камбрии, смог бы он удержать Грейс в зоне дружбы? Но почти сразу после переезда на север Лиза объявила, что уходит, и съехала, забрав с собой маленькую Софи. В тот момент Ник подозревал, что именно это она и планировала с самого начала.
Только после ухода Лизы он впервые встретил Грейс. Он не то чтобы переживал по-настоящему, хотя и не отрицал, что его мужское эго всё ещё страдало от отказа. Но привычные ограничения — эта абсолютная преданность женщине, которая была его партнёршей, матерью его ребёнка, — казалось, больше не имели никакого значения.
Возможно, именно поэтому он почувствовал притяжение долговязой рыжеволосой девушки и позволил себе... увлечься.
Он потряс головой, словно прочищая уши, словно собака, выходящая из воды.
Он всё ещё стоял на перекрёстке, и дорога была по-прежнему пуста. Он включил передачу и повернул на юг, неторопливо выехав из деревни Ортон к автостраде.
Через несколько месяцев после ухода Лизы она начала отступать. Поначалу это было незаметно. Вместо того, чтобы заставлять его бороться за каждую минуту, которую он хотел провести с Софи, Лиза начала приглашать его присоединиться к ним на пикниках, в поездках и семейных встречах.
Когда Ник почувствовал облегчение от возможности увидеть дочь без всех этих хлопот, он вскоре понял, что она делает. Вместо того чтобы признать, что, возможно, совершила ошибку, Лиза намеревалась… снова соблазнить его. Только на этот раз на её стороне была ещё одна приманка — Софи.
Чего Лиза не могла знать, так это того, что за те недели, что они были в разлуке, Ник осознал, что их маленькая девочка — практически единственное, что у них общего. В каком-то смысле она оказала ему услугу,
заставляя его оценивать ситуацию с ясностью расстояния, пусть даже и незначительного.
Проще говоря, Ник просто больше не хотел ее.
К своему удивлению он обнаружил, что ему больше нравятся долговязые рыжеволосые девушки, чем миниатюрные блондинки.
Не то чтобы он делал какие-либо шаги в сторону Грейс. Её бывший, Макс, тяжело перенёс развод и всё ещё пытался восстановить свои права. Ник понимал, что предложение чего-либо, кроме дружбы, в тот момент заставило бы её убежать в противоположном направлении.
Если бы Лиза продолжала упорствовать и жить без него, кто знает, что могло бы случиться с Грейс. Но Лиза передумала . И, думая о счастье и безопасности дочери, Ник согласился на примирение.
Хотя, как он признался в частной беседе, это было скорее со смирением, чем с радостью.
Конечно, Лиза знала, что между ними не всё в порядке. Поначалу она слишком старалась делать вид, что всё в порядке. Но её улыбка была слишком яркой, и ей не удавалось сохранить наигранно весёлую нотку в голосе. Ненадолго.
В конце концов она взорвалась, крича и бросая хрупкие предметы, осыпая её оскорблениями и обвинениями. Ник ответил усталым спокойствием там, где раньше царило отчаяние. И, возможно, Лиза наконец поняла, насколько сильно она ошибалась и в нём, и в ситуации.
То, что они всё ещё были вместе, объяснялось скорее инерцией, чем чем-либо иным. У неё не хватило смелости снова переехать к родителям. И Ник обнаружил, что жить вместе с Лизой, как бы ни было некомфортно, — это небольшая плата за возможность видеть дочь каждый день и укладывать её спать почти каждую ночь.
Но иногда ему требовалось небольшое напоминание о том, как все могло бы быть.
«Да», — сказал он вслух и услышал в голосе нотки сожаления. « Вот почему ты это делаешь…»