Михаил готов был поклясться, что в ту самую секунду в глазах профессора сверкнули два красных огонька. Показалось, что он даже стал выше и шире в плечах. Перевозов мотнул головой — ну нет же, это все морок! Рядом с ним стоял все тот же тщедушный старичок.
Тем не менее, решительность Петра Александровича заставила немцев отступить. Бастиан положил брату руку на плечо, давая понять, что лучше не идти на конфликт.
— Михаил, — обратился к нему профессор, — идите! Идите и не оборачивайтесь.
Перевозову почему-то захотелось на прощанье пожать всем руку, как будто они — его давнишние приятели, с которыми хорошо посидели в кабаке, а теперь пришла пора расходиться. Но он удержался, погасив в себе этот непонятный порыв…
… Он все ускорял шаги. Ему хотелось как можно быстрее и как можно дальше уйти от этих странных людей.
«А куда я сейчас иду?» — задал он себе простой вопрос.
Нет, не домой. Для себя он уже решил, что в самое ближайшее время поменяет квартиру. Снимет что-нибудь поближе к центру.
А куда сейчас идти, если не домой? К родственникам? Не вариант… А может к Марине? Она же не хотела его отпускать.
«Нужен ли я ей, неужели она ждет меня?» — от того, что это может быть не так, его передернуло.
Было неприятно думать о том, что многообещающее романтическое приключение состоялось только благодаря вмешательству каких-то высших сил. Ком подступил к горлу.
«Нужен, ждет!» — твердо сказал себе Перевозов.
— Точки-черточки, рожки-чертики, крестики… — Михаил неожиданно для самого себя тихонько запел и тут же перескочил к последней строчке припева песни. — Моя больная любовь сводит тебя с ума…
Он резко остановился, огляделся по сторонам, закурил и уверенно зашагал дальше…
… Бастиан смотрел вслед быстро удаляющемуся Михаилу. По выражению его лица нельзя было прочитать ровным счетом ничего. Бездушная маска.
— Мы ждем подробностей. Вам известно — где второй? — прервал воцарившееся молчание Алекс.
— Где второй — нам неизвестно. А что касается подробностей, то вы сможете с ними ознакомиться в нашем отчете, — спокойно ответил профессор.
— Понятно! Значит, вы не хотите нам сейчас ничего говорить?! Будем действовать иначе, — пробурчал немец. — Вы сами прекрасно понимаете, что будет разбирательство. Почему вы его отпустили?
— Разбирательство? Ну что ж! Мы чисты, это вы приехали к нам без санкции, не сообщив о цели визита, это вы устроили переполох. Так что разбирательство не в ваших интересах.
Профессор на секунду замолчал, оценивая реакцию оппонента:
— Что касается этого юноши… Я многое повидал на своем веку. И я не собираюсь отдавать в ваши руки безвинного человека, чтобы вы, прикрываясь божьим именем, продолжали творить свои омерзительные и страшные вещи. Поломать ему жизнь для вас ровным счетом ничего не стоит. Вы вообще готовы его уничтожить просто потому, что он оказался у вас на пути! Нет уж, можете меня считать сентиментальным стариканом, но я этого не допущу. И не надо тут мне говорить про священную миссию!
— Безбожник, — сквозь зубы прошипел Алекс.
— Фанатик, — тут же парировал Петр Александрович.
… Когда немцы наконец-то уехали, Ник осторожно потянул пребывавшего в задумчивости профессора за рукав:
— Профессор, а нам-то теперь что делать?
— Нам? — профессор встрепенулся, почесал нос, деловито кашлянул. — А мы, любезный Николя, попробуем изловить его, пока он не натворил дел…
— Кого? — не понял ответа Ник.
— Ефрейтора, Николя, нового ефрейтора…