А пока он должен был придумать, как решить эту ситуацию.
Пока дни шли один за другим, он продолжал оставаться той самой стеной меж двух огней – между Хейли и Александром.
Он переживал за первую, и прекрасно знал второго, на что он способен. Караулил рядом с ее комнатой, словно коршун, пытался достучаться до друга, чтобы тот пока не трогал девчонку, по крайней мере до тех пор, пока она не встанет на ноги.
– Ты слишком активно о ней печешься, – сказал тогда Александр, жадными глотками опустошая из бутылки алкоголь. – Ей все равно не жить.
Глава 27.3
– Это ты так решил? – спросил он. – Плевать. Но до тех пор она имеет право хотя бы восстановиться. Ты и сам знаешь, что сделал с ней, а это, в отличии от физических ран, не так просто излечить.
С той самой ночи его друг словно превратился в монстра. В Чикаго в самом разгаре была война за территории, группировки начинали действовать, посягая на чужую власть, и даже копы не в силах были их сдерживать. Александр отвечал на удар каждого ублюдка пулей во лбу, а Фрэнк уже сбился со счета, сколько еще нужно было выкопать для тех могил, потому как его друг не намерен был останавливаться.
Он понимал, что этим тот пытался заглушить бушующие в нем чувства. Если он не будет убивать, то сделает это с Хейли. Но он дал Фрэнку слово, что не прикоснется к ней в ближайшее время, по крайней мере до тех пор, пока она не придет в себя.
А время шло, и Хейли уже могла без посторонней помощи ходить по комнате. Пришлось приложить к этому немало усилий, ведь с тех пор, как из нее извлекли пули и наложили повязки, Александр обходил стороной весь второй этаж. Словно что-то невидимое не пускало его наверх. Фрэнк видел, как тот смотрел на него временами, словно пытался прочесть его мысли о состоянии девчонки, но эта проклятая гордость не позволяла ему быть человеком.
Бородач даже перестал возвращаться к себе домой по ночам, опасаясь, что друг снова сорвется и начнет ломать Хейли, как делал это раньше. Вместо этого он был его второй тенью и не позволял даже смотреть в сторону девчонки.
Но он видел в глазах Александра неподдельное желание увидеть ее вновь.
Фрэнку это не нравилось. Но вскоре он больше не мог сдерживать Александра. Тот привык навить на людей своей властью, и Фрэнк не был исключением.
Мысленно попросил у Хейли прощение, он успокоил себя тем, что сделал все, что мог, а что будет дальше – лишь воля Божья.
Хейли уже привыкла к тишине в комнате и лицу Фрэнка, который был ее невидимым стражем, но каждый раз, когда она стояла перед зеркалом в полный рост и смотрела на свое изуродованное Александром тело, на синяки, оставленные им, укусы, раны от пуль и ножа, ей становилось дурно.
Так вот какой ты на самом деле, Александра Калашников?
Ей следовало узнать его вторую личность намного раньше, чтобы бежать без оглядки, но его теплые руки, крепкие объятия и слова, от которых она готова была провалиться сквозь землю, лишили ее чувства самосохранения.
Она, которая профессионально читала людей, попала в ловушку и стала добычей.
Она уже смирилась с тем, что мужчина до последнего не появится у нее на пути, но однажды ночью, когда она пыталась уснуть, но боль от рад не давали ей даже сомкнуть веки, он почувствовала, как еле слышно поворачивается ручка двери, а затем неизвестный тихой поступью вошел в комнату.
На мгновение Хейли испугалась, что это могли быть очередные заказные люди по воле Ифраима, но, когда ее нос лизнул до боли знакомый аромат, она перестала дышать.
Это был Александр.
Что он здесь делал? Почему вошел к ней только ночью? И что он будет делать с ней в этот раз? Удастся ли ей успеть выпрыгнуть в окно? Или может сегодня он решил закончить начатое, а затем закопает ее в саду за домом? Она видела, как его люди выкапывали прошлогодние цветы.
В ее голове крутилось слишком много вопросов, но ни на один не было ответа.
Прикусив губу, Хейли закрыла глаза и старалась естественно дышать, чтобы не вызвать у мужчины подозрений, но, когда матрас рядом с ней прогнулся, а на ее талии оказалась тяжелая рука, она выдала себя с головой, еле слышно вскрикнув.
– Я знаю, что ты не спишь, Хейли, – бархат его голоса в звенящей тишине комнаты нисколько ее не пугал, что нельзя сказать о другом. – Ты должна понимать, что я не мог поступить иначе.
Это так он пытался извиниться перед ней? Или просто объяснял причину своего поступка?
– Ты можешь ничего мне не отвечать Я и так сам все знаю.
Она почувствовала, как он опустил на ее плечо свою голову, вдыхая аромат ее тела. Как провел рукой ее бедру, в которое стрелял, от чего по телу пронесся табун неприятных мурашек.