— Как вы их содержали все эти годы?
— Ресурсы Волноломных земель позволяют справляться с такими расходами, — ответил я. — К тому же наш Дом был… довольно экономным.
— Мы можем рассчитывать не только на этих солдат?
— Вы говорите о крестьянах? — уточнил я.
— Да.
— Думаю, из них можно набрать ещё тысячу бойцов, способных крепко держать оружие, — сказал я. — Но им, разумеется, потребуется обучение и снаряжение.
— Благодарю, господин Эйдан.
Я молча кивнул, и Аварол обратился к другому дворянину:
— Господин Якшон, прошу.
— Благодарю, господин Аварол, — отозвался тот. — Господин Эйдан, есть ли у вас союзники в Оикхелде? Я не прошу называть имён, но многие из нас хотели бы знать, готов ли кто-то поддержать Кастволков.
— Не уверен, господин Якшон… — вздохнул я. — Насколько мне известно, у отца были… был друг, но даже он вряд ли бы пошёл против своего правителя.
— Короля Оикхелда больше нет.
— Знаю, — кивнул я. — Однако вряд ли это что-то меняет. Союзников у семьи Кастволк в Оикхелде нет. По крайней мере, о тех, кто готов нас поддержать, я не знаю.
— Благодарю.
Аварол дал слово следующему — некоему Ловлусу. Несмотря на явные признаки почтенного возраста — глубокие морщины, избороздившие его лицо, и седину в волосах — он держался хорошо. Его взгляд оставался живым и пронзительным, выдавая острый ум, не поддавшийся годам.
— Господин Эйдан, я слышал, вы маг-мракотворец, владеющий силой древних, — начал он.
— Да, господин Ловлус.
— Вы способны исцелять любые увечья?
— Да, — ответил я. — Любые, если исцеляемый ещё жив.
— В таком случае… — Он замолк, будто колеблясь, а затем решительно спросил: — Можете ли вы показать нам свои умения? Здесь и сейчас?
— Разумеется.
Я уже хотел был попросить кинжал, чтобы продемонстрировать силу Мрака, как вдруг Ловлус поднялся со своего места:
— Прошу, подождите минуту.
Он торопливо вышел и скрылся за тяжёлыми дверьми, оставив меня в недоумении. Вернулся Ловлус довольно быстро, но не один — на руках он держал ребёнка. Когда они подошли ближе, я разглядел, что это был мальчик лет десяти: у него были светлые, как солома, волосы и большие янтарные глаза. Только сейчас я заметил, что одна из его штанин болтается пустой.
— Мой внук неудачно упал несколько лет назад, — тихо сказал Ловлус, опуская мальчика на пол возле меня. — Ему повезло выжить, но… к несчастью, он потерял ногу и больше не чувствует вторую.
Присев на корточки рядом с мальчишкой, я поймал его испуганный взгляд. Я погрузился в поток Мрака, позволяя ему окутать меня своим жаром, а затем, не спрашивая разрешения, разорвал сшитую штанину, оголив культю. Чтобы не пугать мальчика ещё больше, я протянул руку. Он неуверенно посмотрел на Ловлуса и только после утвердительного кивка схватился за мою ладонь.
Выделив тонкую струйку из бурлящего потока, я направил целительную силу во все части его тела. Мальчик громко охнул от неожиданности, и на глазах у всех присутствующих его нога начала отрастать. В зале поднялся гомон, благородные вскакивали со своих мест, чтобы лучше разглядеть происходящее.
Когда процесс завершился, я осторожно поднял мальчика на ноги. Поддерживая его за локоть, я жестом предложил ему пройтись. Он снова посмотрел на застывшего Ловлуса, а затем сделал первый неуверенный шаг. За ним последовал второй, третий, четвёртый… Я отпустил его руку, позволяя идти самостоятельно.
Это было действительно удивительно. Я знал, что в моей прошлой жизни, на Земле, такое было бы невозможно. Даже если бы люди изобрели способ регенерировать утраченные конечности, вряд ли человек, проведший в неподвижности долгие годы, смог бы тут же встать и пойти. Ведь навык ходьбы — это не просто механическая способность двигать ногами. Это сложный комплекс нейронных связей и мышечной памяти. Такой, казалось бы, простой навык можно растерять за считанные месяцы постельного режима.
Но с Мраком всё было иначе: он не просто исцелял физические повреждения — он словно перезапускал саму сущность тела. Мрак возвращал не только плоть, но и память клеток, восстанавливал нейронные пути и пробуждал рефлексы. Это было похоже на перерождение, когда тело вспоминало, как быть целым и здоровым.
Я наблюдал за мальчиком, который снова обрёл способность ходить. Он сделал ещё несколько шагов, а затем внезапно остановился. Медленно обернувшись, он уставился на меня широко раскрытыми глазами. На его лице застыло выражение чистого, незамутнённого шока. Ни слёз, ни улыбки — лишь оцепенение от осознания произошедшего чуда.