Зик стоял на четвереньках, потирая руку и разминая измученные шейные мышцы. Он проворчал:
— Да откуда мне знать, куда они там удрали с этим кораблем. Я только-только на борт поднялся, часа не прошло. Вообще без понятия.
— Без понятия? Серьезно? — хмыкнул верзила. Судя по величине его кресла и тому, что остальные позволяли ему говорить за всех, он-то и был капитаном судна. — Фань, будь так добр, присмотри за ним.
Из тени плавно выступил стройный мужчина, которого Зик заметил лишь сейчас. Косица, выступавшая из-под летного респиратора, и характерный жакет выдавали в нем китайца. Мальчик болезненно сглотнул, мучась разом от угрызений совести и непередаваемого страха.
— Фань?! — пискнул он.
Китаец не кивнул, не моргнул и не дрогнул. Даже когда корабль дернулся и тоскливо завалился носом, начиная путь к земле, человечек остался неподвижен. Его ноги как будто приросли к полу. Такой невозмутимой могла бы быть вода в наклонившейся слегка вазе.
Зик заговорил сам с собой, потому что другие вроде бы не слушали:
— Я всего лишь пытался выбраться из города. Хотел…
— Держитесь крепче, — посоветовал капитан.
Это был не столько приказ, сколько совет — и хороший, поскольку дирижабль начал двигаться по нисходящей спирали.
— Отказали пневмотормоза, — сказал кто-то с деланым бесстрастием.
— Совсем? — уточнил капитан.
— Нет, но…
С мерзким звуком корпус корабля заскрежетал по кирпичной стене какого-то здания. С дребезгом взрывались окна, лишаясь рам: машина утаскивала их за собой.
— Раз так, включай двигатели.
— Правый капризничает.
— Значит, при посадке ввинтимся в землю; ничего страшного. Давай выполняй.
Кабину заполнил рев. Зик поискал, за что бы схватиться, и не нашел. Тогда он распластался по полу, цепляясь руками и ногами за все, что придется. И нечаянно лягнул Фаня, но тот и ухом не повел.
— Падаем, ребята, — спокойно произнес капитан.
Темнокожий мужчина в синей куртке — Крог, надо думать, — воскликнул:
— Два в один день! Проклятие!
— Если бы знал, что ты такой везучий, — откликнулся капитан, — ни за что бы не стал помогать.
Улица приближалась быстро. Стоило дирижаблю выйти на очередной виток спирали, в окне возникала земля — и посадку она сулила на редкость суровую.
— Где форт? — спросил капитан. В его голосе впервые проглянуло волнение, возможно даже граничащее со страхом.
— На шесть часов!
— С какой… Откуда…
— Вон там.
— Вижу, — сообщил капитан внезапно и потянул рычаг у себя над головой. — Надеюсь, там никого нет.
Подал голос мужчина, сидевший в кресле первого помощника:
— Если там кто-то и есть, то нас уже должны были услышать. И если не убрались куда подальше, то сами и виноваты.
Кажется, он хотел добавить еще пару слов, но тут дирижабль начал тормозить по-настоящему, чуть ли не вставая на попа; вскоре в окне перед капитаном и его командой не осталось ничего, кроме неба.
Зик проникся уверенностью, что сейчас его опять вырвет и конца этому не будет, но прогадал со временем: днище корабля соприкоснулось с землей. От удара он едва не отскочил обратно, но завяз в грунте и пропорол борозду, которая протянулась на добрых пятьдесят ярдов от стены форта. И наконец вся объемистая конструкция застыла посреди двора.
Как только мир прекратил ходить ходуном и корабль улегся набок, словно так и было надо, Зик нетвердо поднялся на ноги и сразу же схватился за голову.
В перчатку потекло что-то теплое; он мог не глядя сказать, что это кровь. И текла она из рваной, пульсирующей раны на голове. Наверное, выглядела она ужасно… а может, и не просто выглядела. Может, во время трясучки он расшиб себе череп — о стену, дверь или еще что-нибудь — и теперь умрет. Каково-то будет услышать такие новости его матери? Узнать, что ее сын погиб при катастрофе дирижабля за стенами запретного города, без каких-либо весомых причин там находиться, кроме собственной беспечности.
Он попытался безропотно принять эту мысль, но ощутил лишь прилив жалости к себе и жгучую боль. Ноги отказывались держать его на полу. Он пошатывался, не отнимая руки от кровоточившей раны, а другой искал опору — или выход.
При посадке корабль изрядно завалился на левый борт, и боковую дверь, через которую мальчик попал в кабину, попросту смяло. Все они очутились в западне.
По крайней мере, так он думал, пока не приоткрылся нижний люк и не подарил ему надежду.